Оказалось, что в возвращении Тильды к жизни не было ничего чудесного. Тильда уже шла на поправку, когда Эльвина таинственным образом исчезла. Исчезновение девушки лишь ускорило ее выздоровление: уже через неделю Тильда поднялась на ноги, готовая броситься на поиски своей подопечной.

Обыскав все в окрестностях замка, Тильда продала повозку и волов, а на вырученные деньги сняла домик в деревне, где решила жить, дожидаясь вестей от Эльвины. С приходом зимы надежда покинула ее. Она решила, что Эльвина больше никогда не вернется, но тут Гандальф принес из леса замерзшую девушку.

Дойдя до этого места в своем рассказе, Тильда обернулась к Гандальфу. Эльвина попросила его продолжить рассказ. Гандальф был не слишком хорошим рассказчиком, однако Эльвина поняла, что обязана ему жизнью.

Гандальф отправился в лес за хворостом, а заодно и проверить силки — не попалась ли дичь. Добычи не оказалось, и ему пришлось забрести в лес подальше. Заметив странные следы и кровь на снегу, будто кого-то тащили волоком, Гандальф решил разведать, что случилось. Другой на его месте, почуяв опасность, поспешил бы убежать, но этот крестьянин был не робкого десятка. Он хотел помочь. И был вознагражден, когда нашел в конце тропинки замерзшую девушку, одетую в лохмотья.

Стиснув зубы и превозмогая слабость, Эльвина заставляла себя проходить с каждым днем большее расстояние, хотя пределом ее мечтаний все равно оставался палисад ник перед домом. Потом она окрепла настолько, что могла выходить в лес. Ей были нужны силы, чтобы найти Марту и отплатить ей за все.

Эльвина осторожно сжала рукоять кинжала, который хранила за поясом. Тильда сберегла кое-какую одежду Эльвины и этот кинжал — единственное ее сокровище. Гаремный наряд пропал, а с ним и золотое кольцо отца. Впрочем, это не имело значения: теперь она не нуждалась ни в голубых шелках, ни золотых украшениях. Кинжал с остро заточенным лезвием — вот что было ей необходимо, ибо даже самое искусное колдовство бессильно перед холодной сталью.

Тильда противилась, как могла, этим участившимся вылазкам в лес. Главным для Эльвины было найти Марту. Тильде вся эта затея казалась чистейшим безумием.

— Дитя мое, так нельзя. Ребенок погиб, и ты должна с этим смириться. Подумай о себе. Если Марта однажды оставила тебя умирать, то уж, будь уверена, на этот раз она расправится с тобой!

Тильда умоляла Эльвину прислушаться к ее словам, но та оставалась непреклонна. Тильда говорила правду, и умом Эльвина понимала, что не многие младенцы переживают суровые зимы. Только половина доживает до года. Что уж говорить о ребенке, лишенном материнского молока, ребенке, которого, едва он успел появиться на свет, вынесли на снег и ветер. Но Эльвина не желала смириться с очевидным. Сердце подсказывало ей: он жив.

Эльвина уступила требованию Тильды и не ходила в лес одна, а лишь в сопровождении Гандальфа. Что касается его семьи, то близкие парня снисходительно относились к фантазиям Эльвины, считая, что она просто немного повредилась рассудком.

Дни становились все длиннее, и они с Гандальфом все дальше уходили в лес, расположенный между деревней и замком. Но жилище Марты таинственным образом ускользало от их взгляда, словно ведьма и в самом деле заговорила свою пещеру, сделав ее невидимой.

Эльвина мысленно все чаще обращалась к замку, мрачной громадой возвышавшемуся на холме. Отчего-то ей казалось, что ребенок ее там — в Данстоне. Значит, надо направляться туда. Она понимала всю опасность подобного шага: если Марта увидит ее первой, то Эльвине не жить. И все же иного способа отыскать сына у Эльвины не было.

Погруженная в мысли о предстоящем походе в замок, Эльвина помешивала похлебку, кипевшую над костром, и не сразу заметила необычное оживление снаружи.