Первая страница носила следующее заглавие: «Потомки Короля Моркоу I, Волею Богов Правителя Анк-Морпорка». Длинное и сложное фамильное древо занимало следующую дюжину страниц, пока не достигало слов: «Женат на…» Дальнейшее было вписано карандашом.

— На Дельфине Ангве фон Убервальд, — прочитал Дракон вслух. — Отец — и, ах-ха, сир — барон Гай фон Убервальд, также известный как Сереброхвост; мать — госпожа Серафина Сокс-Блунберг, также известная как Желтоклык, происходящая родом из Орлеи…

Эта часть была большим достижением. Он предполагал, что у его агентов будут серьезные трудности с прослеживанием волчьей стороны в происхождении Ангвы, но оказалось, вопросам родословной горные волки уделяют внимания не меньше, чем люди. Предки Ангвы явно происходили из вожаков стаи.

Дракон, Король Гербов, ухмыльнулся. Ну а к какому виду ты принадлежишь — это уже не так важно. Главное — чтоб щенята вышли породистыми.

Впрочем, ладно. Это было будущее, которое только МОГЛО  случиться.

Он отодвинул книгу в сторону. Долгая, очень долгая жизнь дает многое. К примеру, ты постигаешь, насколько изменчивым бывает будущее. Люди говорили что-то типа: «Наши времена мирные» или «Эта империя будет жить тысячу лет», и меньше чем через полпоколения никто даже не помнил тех, кто такое сказал. Не помнили, что именно они сказали и где толпа похоронила их останки. Историю меняют мелочи. Достаточно самого обычного росчерка пера.

Дракон взял другую книгу. На обложке было написано: «Потомки короля…». Интересно, как этот человек себя назовет? Такое предсказать практически невозможно. Ну а пока…

Дракон взял карандаш и вписал некое слово. Получилось: «Потомки короля Шноббса».

После чего Дракон улыбнулся свету свечей.

Люди продолжают говорить об истинном короле Анк-Морпорка, об истинных наследниках престола, но история учит еще одному жестокому уроку. Который гласит — зачастую словами, написанными кровью: настоящий король тот, кого короновали.

Книги заполняли и эту комнату. Таково было первое впечатление: нудная и угнетающая книжность.

Отец Трубчек лежал прямо на развалившейся куче книг. Несомненно, он был мертв. Никто бы не выжил после такой потери крови. И никто не смог бы долго оставаться живым с головой, похожей на спущенный футбольный мяч. Как будто кто-то стукнул по ней булавой.

— Отсюда с диким криком выбежала старушка, — отдавая честь, отрапортовал констебль Посети. — Я вошел и застал все в таком вот виде, сэр.

— Именно в таком, констебль Посети?

— Так точно, сэр. И меня зовут Посети-Неверующего-С-Разъяснительной-Брошюрой, сэр.

— А кто была та старушка?

— Она назвалась госпожой Канаки, сэр. Сказала, что всегда приносит ему еду и обслуживает его.

— Обслуживает?

— Ну, вы понимаете, сэр. Убирает и подметает. На полу и правда валялся поднос с разбитым кувшином и рассыпанной кашей. Старушка, которая обслуживала старика, наверняка была потрясена до глубины души, обнаружив, что кто-то обслужил ее клиента раньше.

— Она трогала его?

— Говорит, что нет, сэр.

Это означало, что старый священник умер самой аккуратной  смертью, какую Ваймс когда-либо видел. Руки его были сложены на груди. Глаза закрыты.

И что-то похожее на скрученную бумажку было воткнуто в его рот, придавая трупу неуместно развязный вид, как если бы он решил выкурить последнюю самокрутку, перед тем как умереть.