— Здрасьте пожалуйста! Кто об интересной информации по телефону говорил?

— Черт, совсем закрутился с Ларисой. В общем, ребята из аналитического отдела выяснили, что усадьба на берегу озера Светлое у села Дронино действительно принадлежит в равных долях депутату Гриканову и его жене Лавариной.

— Так это было известно.

— Погоди! Принадлежит усадьба им, но по документам это не семейное владение. У Гриканова и Лавариной есть дорогой коттедж в ближнем Подмосковье, где, собственно, они и живут.

— Не понял. Усадьба Гриканова и Лавариной?

— Да, но оформлена она как дом престарелых. Частный.

— Хоспис, что ли?

— Нет, я интересовался. Хоспис — это медицинское учреждение, в котором больные, подчеркиваю, больные люди, в основном неизлечимые, на последней стадии, получают достойный уход и обслуживание. Основная цель пребывания в хосписе — скоротать последние дни жизни, облегчить страдания. А дом престарелых — это государственная или частная организация, где пожилым людям, лишившимся поддержки родственников или не имеющим таковых, предоставляется кров и по необходимости медицинский уход. Улавливаешь разницу?

— Пусть будет дом престарелых. Одного не пойму. На черта он депутату и его предприимчивой супруге? Вложения большие, отдача мизерная. А они в убыток работать не станут. Благотворительность?

Крылов усмехнулся.

— Ага, благотворительность! Да такие фрукты, как Гриканов и Лаварина, за копейку удавятся и других не пощадят, как в случае с дачным поселком.

— Значит, дом престарелых — это прикрытие. Но чего именно? Что еще удалось узнать по теме?

— У Гриканова и Лавариной есть сын, окончивший юридический факультет университета. Он работает начальником юридического отдела компании «ЛЖК» и по совместительству осуществляет руководство деятельностью дома престарелых.

— Директор, значит. Сын носит фамилию отца?

— Да. Гриканов Леонид Константинович.

— Депутат Константин Леонидович. Он сына в честь деда назвал?

— Скорей в сего. Леонид Гриканов в советское время занимал высокие посты в ЦК КПСС.

— Понятно, с чьей помощью поднялся его сынок. Что еще?

— Аналитики сбросили мне на компьютер план здания у села. Я послал его на твой адрес.

— Посмотрим. — Седов открыл ноутбук. — Есть схема. А домик неплохой, почти шестьсот квадратов. Со стороны и не скажешь.

— Это потому, что он стоит за деревьями, а четвертый этаж заслонен крышей.

— Так, — проговорил Седов. — Планировка дворцовая. Посредине на каждом этаже просторные залы, по бокам два крыла, левое напоминает общагу или гостиницу. Коридор, по сторонам комнаты.

— Это на втором и третьем этажах.

— Да, на первом в том же левом северном крыле служебные помещения. На четвертом то же самое. В принципе, вполне похоже на дом престарелых. Вот только зачем огромные залы? Слушай, а по самим клиентам этого заведения информация есть?

— Сейчас в нем пять человек. Все бездомные, бывшие, можно сказать, бомжи. Трое мужчин и две женщины.

— Бомжи в частном доме престарелых? Странно. Им и в муниципальные организации попасть практически невозможно, а тут в частном. Кто они конкретно?

— Это неизвестно.

— В Интернете сайта этого странного дома престарелых нет?

— Нет, аналитики проверяли. Хотя сообщения об открытии были, о приемке дома муниципалами тоже. Но эта информация висела в Интернете недолго.

Седов сдвинул картинку и спросил:

— А что у нас в южном крыле?

— Первый этаж — сауна, бар.