Она медленно обвила руками шею человека, которого любила в эту минуту, как никогда прежде, любила самой чистой и искренней любовью, она положила белокурую головку в траурной вуали ему на плечо и прошептала:

— Послушай, Рено, тебе надо знать, почему я так колебалась, прежде чем сказать тебе правду… У меня нет ни отца, ни матери, у меня нет никакой семьи… Я — ничье дитя, я девушка без имени…

Рено вздрогнул и еще крепче прижал к себе возлюбленную.

— Но если у тебя нет семьи, нет ни отца, ни матери, значит, я заменю тебе их всех, я один стану твоей семьей…

— Да-да, — повторяла она, судорожно прижимаясь к нему.

— А что до имени, то скоро оно у тебя будет: я дам тебе свое!

И тут последовала масса вопросов — и это было чудовищно, это было самое страшное испытание, — но Мари справилась с ним, потому что на каждый вопрос она находила единственно верный, абсолютно точный ответ, так, словно всю жизнь только и готовилась к этому «экзамену», словно всю жизнь пыталась как-то изловчиться, что-то изобрести, подобрать самые убедительные подробности.

Из ее рассказа вытекала следующая история. Сразу после рождения ее подбросили на паперть собора Парижской Богоматери. Совсем простая женщина взяла ее к себе. Этой женщиной была Бертранда. Назавтра после этого события кто-то таинственным образом прислал Бертранде очень большую сумму денег, приложив к ним документы, удостоверяющие, что взятая ею под свою опеку девочка владеет домом на улице Тиссерандери. Бертранда, к тому времени ставшая вдовой, воспитала подкидыша как родную дочь. Из того, что девочка явно была из богатой семьи, Бертранда сделала вывод, что ее родители — знатные дворяне, называла ее «мадемуазель», словно Мари была дочерью какого-нибудь герцога или графа, и обращалась с ней так, будто была не приемной матерью, а верной и преданной служанкой. Мари с Бертрандой поселились в доме на улице Тиссерандери, девочка выросла там и не знала никакого другого дома вплоть до дня, когда встретилась с Рено…

Вот что рассказала Мари де Круамар сыну Колдуньи. Но это не был связный рассказ. Это был ряд вопросов и ответов, причем исчерпывающие ответы следовали за вопросами, продиктованными страстно влюбленному юноше благородным любопытством, без секундного колебания.

— Скажи, теперь, когда ты узнал все, ты меня не бросишь? Не оттолкнешь? — спросила Мари.

Рено еще крепче сжал девушку в объятиях и приподнял ее над землей так, словно держал в руках прекрасную драгоценную лилию.

— Ты — моя ненаглядная невеста!

— Я — твоя жена! — взволнованно прошептала Мари.

— Да-да, моя возлюбленная! Ты должна ею стать. Завтра же я схожу в Сен-Жермен-л'Оссерруа к одному старому священнику, моему другу, и мы отпразднуем нашу свадьбу.

Мари снова задрожала, но уже не от любви — от ужаса.

Она почувствовала, как когти злого рока впиваются в ее ослабевшую душу. Потому что свадьба… О боже! Брак по закону! Событие, которого никак нельзя избежать! А ведь что это означает?

Либо ей придется самым законным образом поставить свою подпись, то есть — написав фамилию, признаться, чья она дочь на самом деле, либо солгать, написать в божьих книгах только имя, а значит — обмануть самого Господа Бога.

Эта свадьба, приводящая ее в такой ужас свадьба может привести только к одному из двух последствий.

Или к катастрофе!

Или к святотатству!

И в том, и в другом случае ее подстерегает смерть!

Часть вторая

БРАКОСОЧЕТАНИЕ

I. Два королевских сына

Для того чтобы ты, читатель, смог лучше представить себя ту ужасную сцену, которую мы собираемся тебе описать, и место, которое она занимает в излагаемой нами драматической истории, тебе придется перенестись в королевский дворец, в Лувр.