— Внимание! Час пробил!

Четверка бесшумно скрылась. И эти четверо, как, наверное, уже понял читатель, были наши великолепные шалопаи, после дрессировки, которой подвергли их шатенка, блондинка, брюнетка и рыженькая из Летучего эскадрона, старавшиеся без особых промахов сделать свои первые шаги при дворе. Уроки хорошего тона дали свои плоды: теперь Тринкмаль, Буракан, Страпафар и Корподьябль умели ходить, кланяться, прижимать кулак к бедру, красоваться, покручивая ус, в общем, делать все, что предусмотрено правилами придворной галантности. Вот только им до сих пор запрещали разговаривать. Если к ним кто-то случайно обратится, им было приказано просто поклониться и улыбнуться в ответ.

Они пробрались сквозь толпу к пространству за галереями. Здесь было пустынно. Никто их не видел. Сначала, чтобы стало хоть немножко полегче, они разразились грязной бранью. Потом Тринкмаль призвал сотоварищей к порядку:

— Кончайте валять дурака! Внимание!

— Да, надо делать дело, — горестно сказал Корподьябль. — Но до чего ж огромную свинью подложила нам Екатерина своим поручением!

— Арестовать капитана шотландской гвардии! — воскликнул Буракан. — Слыхано ли такое? Что из этого получится?

— Да к тому же — арестовать сразу после того, как он станет биться на копьях с королем… — задумчиво уточнил Страпафар. — Какая-то чертовщина стоит за всем этим… Нам надо быть осторожнее!

— Хотите, скажу вам, в чем тут соль? — шепотом спросил Тринкмаль. — Я понял из слов блондиночки, что…

Он был бледен и все время осматривался округлившимися от страха глазами. Друзья подошли к нему поближе, чувствуя неприятный холодок в животе.

И он заговорил… То, что он рассказал им, видимо, было чудовищно, потому что они, смертельно побледнев, переглянулись.

— Хотя, в конце концов, нас это не касается! — дрожащим голосом подытожил рассказ Тринкмаль.

— И потом — нам здорово заплатили! — добавил Буракан.

— Нам не к лицу отступать! — храбрился Корподьябль. — Мы не такие!

— Поэтому — вперед! — скомандовал Страпафар. — Вперед — и будем настороже!

Обогнув галереи сзади, они направились к шатру Монтгомери!

IV. Руаяль де Боревер

Монтгомери вышел из королевской ложи, бросив исполненный отчаяния взгляд на белокурую головку маленького принца Анри. Он подошел к своему шатру. Он пошатывался. Он чувствовал, как волосы шевелятся у него на голове, как его от головы до пят охватывает нескончаемая дрожь. Ужасные, кошмарные мысли клубились в его мозгу, он, как мог, боролся с ними, но в конце концов уступил:

«Нет! Нет! Я этого не сделаю! Убить короля! Мне надо убить короля! Мне! Екатерина, Екатерина, что я сделал тебе плохого? Почему ты подвергаешь меня такому испытанию? Убить его здесь, на глазах у всего Парижа, перед толпой зевак! Так надо… Если я сейчас не убью короля, он сегодня же узнает, что мой сын…»

— Мессир, — прервал его разговор с самим собой голос щитоносца. — Вас тут кто-то ждет…

Монтгомери вытер лоб тыльной стороной руки. Вошел в шатер и увидел там Нострадамуса… А за Нострадамусом — свои доспехи… От их вида капитана опять бросило в дрожь. И было от чего! Шлем с султаном, кираса, верхние и нижние наручи, перчатки, щит, копье, поножи, наколенные щитки — все это вместо того, чтобы оставаться разбросанным по полу отдельными частями снаряжения, неподвижно, как статуя рыцаря, стояло за спиной мага! Монтгомери подумал:

«Кто-то надел мои доспехи… Кто-то, но не я! Но до чего же похоже, будто это я там стою! Кто это может быть?»

Забрало было опущено.