– Благодарю тебя, великий и милостивый Мансур-эфенди! – вскричал с восторгом Сади. – Ты делаешь меня лейб-гвардейцем, положись на меня, я вечно буду благодарен тебе за эту милость.

– Магомет-бей, – обратился тогда шейх-уль-ислам к офицеру, разглядывавшему Сади, – возьми этого юношу в ряды твоих храбрецов и давай ему с завтрашнего дня такое же жалованье, какое получают и все остальные. Пока он может сохранить свое имя, если же он отличится, тогда от меня будет зависеть, дать ли ему новое, более достойное. Я не сомневаюсь, что из него выйдет хороший солдат, который употребит все усилия, чтобы отличиться.

– Завтра утром ты получишь платье, – сказал начальник капиджи-баши, обращаясь к Сади, – вместе с тобой поступил ко мне сын одного знатного черкеса, Гассан.

– Завтра утром! Я горю желанием сейчас же начать службу! – вскричал Сади. – Дай мне случай отличиться, и ты увидишь, что я не дорожу жизнью!

– Иди и обратись завтра к Зора-бею, – приказал Магомет-бей, – случай, о котором ты говоришь, не заставит себя ждать.

Сади поклонился баба-Мансуру и начальнику капиджи, затем встал и оставил комнату, полный блестящих надежд.

Когда Сади вышел, шейх-уль-ислам снова обратился к Магомет-бею:

– Ты видел своего нового солдата, что ты о нем думаешь? – спросил он.

– Мне кажется, что он будет усердным слугою пророка, – отвечал Магомет-бей.

– Обещай произвести его в баши и вели ему и еще двум другим гвардейцам убить Рашида-пашу, когда он пятнадцатого рамадана будет уезжать из дворца, – приказал Мансур-эфенди. – Да смотри, чтобы приказание было исполнено без рассуждений, сейчас же покончи с ним, потому что тебе необходимы такие люди, которые бы слепо повиновались каждому приказанию.

– Ты знаешь, мудрый баба-Мансур, что я так и держу своих солдат, – отвечал начальник телохранителей.

– Ты знаешь теперь мою волю, исполни же ее в точности и молчи. Не забудь также назначить верных людей в телохранители ко дворцу султанши Валиде, – заключил шейх-уль-ислам. – А теперь иди, и да хранит тебя пророк.

Опоясанный мечом Османа, составляющим украшение и необходимую принадлежность турецкого трона, султан сидел на подушках в обширной зале, в которой он обыкновенно принимал визирей и совещался с ними. Окна этой залы были плотно завешены для защиты от жгучих лучей солнца. Вокруг стояло множество маленьких и больших столов, но вообще обстановка нисколько не походила на то, что мы привыкли видеть в наших дворцах. Портьеры были подняты, так что видна была целая анфилада комнат и зал, в которых ходили адъютанты и прислуга.

Султан Абдул-Азис, человек сорока лет, цветущего здоровья, одевался обыкновенно по-европейски, так же, как и его визири, в черный, наглухо застегнутый сюртук, черные панталоны и красную феску; на шее висела звезда. Но в описываемый нами день султан был одет в турецкий костюм, чалму с драгоценными камнями и украшен всеми орденами. Рядом с ним стоял визирь Рашид-паша, в короткое время достигший больших почестей. Он был точно так же одет в чалму и широкие шаровары, подпоясанные драгоценным поясом.