— А я постараюсь расположить ее к себе, развлекая во время пути, — с готовностью подхватил Том. — Ей наверняка будет не по себе, ведь она едет в свой новый дом, а с моей помощью она хотя бы на время позабудет о страхах. Более того: я намерен сохранить добрососедские отношения между Фрайарсгейтом и Логаном Хепберном, несмотря на твое плохое поведение, кузина. — Том лукаво улыбнулся и подмигнул Розамунде.

— Вы просто незаменимый союзник, Том, и я вам очень за это признателен! — смеясь, проговорил граф Гленкирк.

— Не надейтесь откупиться от меня этой лестью, мой дорогой лорд, — заметил Том. — Я все еще вне себя от обиды за то, что вынужден вернуться в занесенный снегами Фрайарсгейт, тогда как вы тайком увозите мою кузину и самого близкого друга на благословенные берега Сан-Лоренцо! И однажды я надеюсь получить награду за свое содействие вашим планам!

— Вы получите все, что пожелаете! — пообещал граф Гленкирк. — Конечно, в разумных пределах!

— Разумные пределы — понятие растяжимое! — хитро ухмыльнулся Том. — Но если вы хотите отблагодарить меня, то привезите сладкого вина со средиземноморских виноградников, да вдобавок вашего виски!

— А на закуску несколько кувшинов оливок, выдержанных в течение года в каменных кувшинах в масле с лимонным соком! Оливки из Сан-Лоренцо по праву считаются редким лакомством! — пообещал граф Гленкирк. — А вот если бы вы попробовали их виноград! В жизни не ел ничего слаще!

— Все, ни слова больше, приятель, потому что я уже успел пожалеть о своем решении остаться во Фрайарсгейте!

— Ох, Том, но ты должен остаться! Мои девочки будут подвергаться опасности, если рядом не будет тебя! — не на шутку встревожилась Розамунда.

— Милая кузина, я уже дал тебе слово и возвращаюсь во Фрайарсгейт, чтобы присмотреть за тремя ангелочками, которых ты произвела на свет. Но это не избавит меня от сожалений о том, что я не могу отправиться с тобой, — сказал Том.

— Ты мог бы привить им хорошие манеры! — проворковала Розамунда, ласково погладив кузена по плечу.

— А вот это им как раз не помешает! — усмехнулся Том. — Особенно Филиппе, которая могла бы подумать, прежде чем отправлять естественные надобности где попало, заодно с остальными детьми. Приличная девица пользуется для этого ночным горшком!

— И ты ей непременно это объяснишь, дорогой Том, — со смехом отвечала Розамунда.

— Ах, так ты еще и смеешься над моей скромностью? — Том нарочито нахмурился. — Ну, зато не мне, а тебе предстоит полировать задницу, сутки напролет болтаясь в седле! И пока ты будешь мотаться по зимним дорогам, в дождь и в снег, я буду отдыхать во Фрайарсгейте, в тепле и уюте, а дорогая Мейбл будет выполнять все мои прихоти и угощать на славу! И что я должен сказать ей, кузина?

— Я написала для нее письмо, Том. Конечно, она все равно не успокоится и начнет приставать к тебе с расспросами, но ты можешь выложить ей все как есть, — понизив голос, отвечала Розамунда. — И она наверняка обвинит бедную Маргариту в моем плохом поведении! — заключила она с грустной улыбкой.

— Уж это точно. Мейбл никогда не поверит, что ты сама дошла до такой жизни, моя дорогая девочка! — согласился Том.

— Мне нужно пойти попрощаться с королевой.

С этими словами Розамунда вышла из тронного зала, где происходила эта беседа, оставив мужчин вдвоем.