– Мы тут это… пива зашли попить, господине.

– Попили? – Невозмутимо поставив скамейку к столу, незнакомец (а кому, судя по всему – и очень даже знакомец!) уселся и вытянул ноги, обутые в дорогущие, из тонкой телячьей кожи сапоги. – Ну, попили – и проваливайте. Чего встали? Проветритесь, а завтра с утра – ко мне на беседу.

– Но, господине…

– Пшли!

Чужаки – а как только что хлестко дрались! – словно побитые собаки, поджав хвосты, покинули питейное заведение.

– Ах ты ж, рыло! – пришел в себя Лутоха. – Ты што ж это деешь-то?

Подбежав к незнакомцу, детинушка махнул кулачищем… и едва не упал – вроде бы ничего сидевший на лавке молодой человек и не сделал, так, чуть шевельнулся, а увесистый Лутонин кулак просвистел мимо.

Оглоед ударил еще раз – и снова мимо, а потом… Потом незнакомец чуть привстал и – всего два удара, быстрых, точных, практически без замаха: один в печень, другой – в переносицу. И все! Сомлел боец Лутоша – растянулся на грязном полу, раскинул руки.

– Господине, – нервозно переглянулись артельщики. – Кабы не зашиб ты его, дурачину.

– Да не зашиб, поживет еще. На улицу его вытащите, пущай там посидит, воздухом чистым подышит.

Одежда – вот что смутило артельщиков. Одет-то был незнакомец как настоящий князь: полукафтанец лазоревый с поясом златым, поверх него – кафтан длинный, узорчатый, распашной… а еще браслеты да кольца, да на груди – золотая цепь, и шапка соболья, и… Князь, как есть – князь. Или богатый боярин – не местный, местных-то все знали, но…

– Ой, господине! – ушлый приземистый мужичок – корчемщик – опомнился первым. Подбежал, с поклоном чарочку меду стоялого на серебряном подносе принес. – Угощайся да зла на наших робят не держи! Спросить дозволишь ли?

– Спрашивай, – хлобыстнув чарку, милостиво махнул рукой гость.

– Не ты ли бывшее Амосовское подворье купил? Тех самых купчин, что в Холмогоры перебрались?

Незнакомец поставил чарку на поднос:

– Ну, я купил, а что?

– Господи… – корчемщик поспешно перекрестился. – Так ты, выходит, князь?

– Выходит – князь, – усмехнулся молодой человек. – Князь Георгий Заозерский, можно попросту – Егор.

– Ой, господине-е-е! – ушлый хозяин заведения засуетился. – Гость-то, гость-то какой! Эй, слуги, а ну, давай столы… Вот сюда, сюда пожалуй, уж ты, князюшка, моей едой не побрезгуй – от чистого сердца ведь. От чистого сердца.

– Не, есть не буду – сыт, – подергал бородку Егор. – А вот еще одну чарку, пожалуй, выпью, коли нальешь. Да пойду – с ватажниками своими разобраться, который раз уже драки устраивают – посадниковы люди мне все время жалуются. Эх!

Корчемщик с поклоном подал еще одну чарку, которую заозерский князь тут же и опрокинул – а чего время зазря терять?

– Ваше здоровье, люди да гости новгородские!

– И тебе, княже, всего.

Все посетители дружно поклонились в пояс, а заглянувший с улицы Лутоня, уже успевший благополучно прийти в себя, пал на колени:

– Уж извиняй, княже. Да и людишек своих не ругай особо – то не они драку затеяли, мы.

– Разберусь, – махнув на прощание рукой, князь Егор покинул корчму – на улице верные слуги уже держали наготове коня, ватажники же, потупясь, стояли поодаль, переминаясь в грязи.