— Слышали? — с порога поинтересовался он тем не менее. — Англосаксы на Арк-Фендане!

— Да неужели? — спросила…

Спросила Светлана.

7.

Над Озерным было уже заполночь. Недавно прекратился снег, город спал, лишь на залитых огнями улицах в центре тихонько урчали снегоуборочные машины — дренажная система не справлялась.

Во дворце генерал-губернатора жизнь не прекращалась ни на секунду, но и там из каждых десяти окон светилось только одно, а шум почти утих. Огромный комплекс, раскинувшийся на холмах, дремал.

Караул возле кабинета, генерал-губернатора сменился. Солдаты в парадной форме Алых Драгун, отдав салют холодным оружием, вновь замерли у дверей, украшенных имперскими гербами, чуть вздернув подбородки. Пустой гулкий коридор перекатил эхо шагов уходящей смены и затих, снова.

Дежурный офицер в «предбаннике» работал за компьютером. Дверь в сам кабинет была наплотно закрыта…

…Вытянув ноги под стол, Войко Драганов смотрел новости. Довженко-Змай, одетый в мундир Алых Драгун, стоял у огромного овального окна, придававшего кабинету сходство с рубкой космической яхты. Руки генерал-губернатора были скрещены на груди, глаза полузакрыты. Длинные ресницы чуть подрагивали.

— Мы дружим с девяностого, — внезапно сказал Драганов, не отрываясь от экрана. — С первого класса лицея. Я все понимаю и я не в обиде на тебя… Но все-таки — почему, ты даже не попытался образумить ее?!

Довженко-Змай нее повернулся. Он вообще не сказал ни слова — но Драганов напрягся. Он СЛЫШАЛ голос друга.

"Образумить? А отец смог образумить… ЕЕ? Ту, которая умерла на моих руках на улице Иппы в двухсотом? У нее тоже был парень — он ранил меня, когда мы не захотели отказаться друг от друга. И брат у нее был — мы и сейчас с ним дружим, ты знаешь. Но она захотела, чтобы было так, как было — и никто ничего, с этим не смог поделать. Даже смерть."

"Да, и смерть, — отозвался Войко и выключил экран. — Если тебе было больнее, чем мне все это время — я тебе не завидую. Помнишь, как наша лицейская группа пела:

"Помнишь, на нашем выпускном пели эту песню, а мы танцевали с девчонками и говорили о будущем?"

"Да, — молча кивнул Драганов. — Сколько погибло человек из нашего выпуска? Ты помнишь?"

"Уже пять, — отозвался Довженко-Змай. — Трое военных, двое гражданской службы… Ты теперь улетишь с Сумерлы, Войко?"

"Нет. Но в конце лета соберу экспедицию и пойду за Третий Меридиан. На год, может — на два, не знаю. Буду искать артефакты Рейнджеров. Может быть, снова приедет Беннет, мы в прошлый раз неплохо поработали."

"Мне жаль, Войко," — закончил генерал-губернатор, поворачиваясь наконец.

— Сергей Константинович, — приоткрылась дверь, появился дежурный офицер, — капитан Бельков только что передал — он ждет вас в тюрьме.

— Да, я сейчас еду. Машину, поручик, — Довженко-Змай оттолкнулся от подоконника. — Поедешь со мной?

— Полечу в лагерь, — покачал головой Драганов, поднимаясь на ноги. — Подвези до аэродрома, по пути ведь.

— Конечно, одевайся.

— В какой он камере?

Дежурный полицейский, вытянувшись в струнку, отрапортовал:

— Пятая камера, господин штабс-капитан.

— Откройте, — приказал Бельков и положил на стол фуражку.

— Да, господин штабс-капитан, слушаюсь, — полицейский полез в сейфовый шкаф, потом повернулся и неуверенно спросил: — Господин штабс-капитан?

— Да.