Чуткая, покорная и незлобивая натура Васи невольно привлекала к себе сердца хороших и чутких людей и добрых и ласковых ребятишек, и вся младшая половина семьи Волынских — Люба, Шура, Нюра и Леша особенно привязались к Васе. Полюбил его и отец Паисий, успевший лучше всякого другого понять и оценить милого мальчика.

Что же касается Митиньки, то, считавший себя первым колесом в телеге, самым умным и полезным членом семьи, он вполне игнорировал Васю, считая его чем-то вроде слуги, и обращался с ним свысока.

А Киря и Маня, те просто невзлюбили мальчика. Отец Паисий постоянно ставил в пример Васю этим двум детям, учившимся из рук вон плохо в школе и приводившим своим непослушанием и резкостями не раз в отчаяние отца.

Невзлюбила Васю и Лукерья Демьяновна.

Она не переставала пилить старика за то, что он принял мальчика в семью.

— Лишний рот себе только навязали, братец, — шипела она, в то же время не переставая наваливать на плечи мальчика и самую тяжелую работу.

Отец Паисий, проводивший большую часть вне дома, ходя по требам в свободное от службы время, не мог видеть, во что превратили Васю в его семье.

Мальчик же работал не покладая рук, с утра до ночи. Покончив с одеванием Леши, он шел в столовую, где помогал Лукерье Демьяновне поить детей чаем. Когда старшие ребята уходили, он вел на прогулку младших. Шура, Нюра и Леша не отставали ни на шаг от новой «нянюшки». Добрые, печальные глаза Васи, с ласковой грустью устремленные на детей, находили отклик в душах последних. Мальчик говорил мало и неохотно, но все его отношение к малышам было исполнено заботливости и ласки. После обязательной часовой прогулки, в хорошую погоду, они возвращались домой.

Тут начиналась самая тяжелая задача дня для Васи. Пока Лукерья Демьяновна готовила обед с Софкой на кухне, на обязанности Васи лежало приводить ежедневно в порядок домик отца Паисия.

Лукерья Демьяновна, да и сам отец Паисий особенно любили чистоту и порядок, поэтому полы в домике мылись ежедневно с мылом и щелоком. До появления в доме Васи этим делом заведовала Софка. Теперь же заботы по убранству комнат были возложены целиком Лукерьей Демьяновной на плечи нового члена семьи. Вася трудился на совесть. Только к обеду, к трем часам, управлялся он с уборкой и, уставший до последней степени, едва успевал привести себя в порядок, пообчиститься и помыться, прежде нежели сесть за стол.

Нынче обедали немного позже обыкновенного.

Туман, застлавший с утра слободу и город, не рассеялся и теперь, поэтому за столом горела керосиновая лампа. Отца Паисия не было. Он поехал напутствовать умиравшего старосту за восемь верст от слободы. Его ждали только к вечеру. Вся его большая семья сгруппировалась вокруг обеденного стола. Лукерья Демьяновна была нынче не в духе. Софка разварила мясо в супе и сожгла картофель. Хозяйка сердилась и ворчала весь обед. Младшие же дети о чем-то шушукались и переговаривались между собою.

— На твою долю нынче мяса не хватило. Благодари Софку, она виновата, ошиблась одним куском, — поджимая губы, бросила Лукерья Демьяновна в сторону Васи, передававшего тарелки с жарким детям.

Тот вспыхнул до корней волос, как это всегда случалось в такие минуты, когда старшие обращались к нему с каким бы то ни было вопросом.

— Это ничего, ничего, я и картошкой сыт буду, — поспешил ответить мальчик.

— То-то, картошкой! Небось и картошку-то не каждый день у матери видел, — не унималась хозяйка.

— Нет, они паштет из ворон кушали, — сделал попытку сострить Киря. Но засмеялась на его слова одна только Маня, восхищавшаяся выходками второго брата и старавшаяся подражать ему во всем. Митинька презрительно пожал плечами и небрежно кинул по адресу Кири:

— Не осли!

— А у нас в училище нынче житие преподобного Сергия Радонежского рассказывали, — неожиданно подняла голос Люба, отличавшаяся всегда исключительной молчаливостью.