|
Ругался, видать. — А зачем? Лучше уж сразу… — Может, договоримся? — Договоримся, почему ж нет. Делаем так: сейчас Лариса идет ко мне, ребенка мы кладем в шкаф… — На хрена? — удивился Золотой. — А чтоб ты в него, скажем, перед выходом не пальнул сдуру. Откуда я знаю, сколько у тебя говна в голове? — Ну, с-сука… — окрысился было Золотой, но Матрос цыкнул на него и сказал: — Продолжай, Кловун. — Кладем ребенка в шкаф, закрываем дверь. Потом вы выходите. Дальше всё, как ты говорил. Мы идем с вами. — Хочешь сына сохранить? — Хочу. — А граната? — Пойду с гранатой. А там, в лесу, или разойдемся, или еще чего… Как пойдет. Ты же сам понимаешь, без нас тебе отсюда не выйти. — Честно, — согласился Матрос. — Годится. Золотой, пусти девку. Лариса с Кирилой Кирилычем на руках осторожно поднялась с кровати и подошла к Антону. Она с надеждой смотрела на него, ожидая, что у Антона есть какое-то решение проблемы. Оно у него и в самом деле имелось — вот только совсем не такое, как ждала Лариса… — Все будет хорошо, Лара, — ободряюще сказал Антон девушке, которой в спину по-прежнему целился из «нагана» уголовник. — Все будет хорошо. Да, они могут выйти из дома, с территории форта, уйти в лес. Здесь нет спецназовцев, нет снайперов, и приставленный к его спине «калаш» вполне достаточен для того, чтобы убедить местных — лучше пусть уходят. И про Абрашу не предупредишь — вернется, сволочь, станет жить, как прежде… Но главное, что знал Антон и о чем, как думал Матрос, он никак не может знать — это отряд Шкоды. Несколько человек, кажется, трое, которые ждут неподалеку на случай того, если нападение сорвется. Он подслушал насчет отряда перед выходом, оттого, что Шкода был глуховат и Матрос объяснял ему диспозицию довольно громко. Именно туда поведут их Матрос и Золотой, чтобы потом вернуться. Может, не сегодня, но обязательно вернуться. — Клади Кирку в шкаф, там тряпок до фига, полежит. А нам придется с ними… — Ты что, правда? — Правда. Иначе никак. Ты хочешь его сохранить? — Хочу… — Делай. Кирила Кирилыч был водворен в шкаф и, кажется, не выказывал никакого недовольства. Антон, чувствуя, что рука устает сжимать гранату, сказал: — Идем? — Пошли, — Матрос поднялся с табурета. — Но, чур, не дурить. Договор. Ты жить хочешь, я тоже. В лесу решим, как разойтись без потерь. Ты мужик, я мужик, моя карта сегодня не сыграла, что ж поделать. А мы с Золотым свалим, больше не увидишь. «Ага, поверил, — подумал Антон. — Ищи дурака…» — О'кей, — сказал он. — Давайте уже скорее, а то держать тяжело. И еще: сейчас Абраша привяжет тебя ко мне веревкой. Пояс к поясу. Чтоб, если ты в меня пальнешь, от взрыва уйти не успел. Веревка вон на окошке лежит, метра три, нам хватит. Матрос покачал головой: — Ну ты и хитрая падла, Кловун. Даже жаль расставаться. После чего велел: — Вяжи, Абраша. Самое печальное, что на них никто не обращал внимания до самых ворот. Народ был занят — кто упивался одержанной победой, кто стаскивал в кучу трупы или сортировал трофеи, кто оплакивал погибших… Пятеро шедших тесно, группкой, людей, среди которых были знакомые всем Абраша, Лариса и Антон, подозрений не вызывали. Да, двое в капюшонах, ну так ведь дождик до сих пор идет. Да, у одного автомат, так подобрал, наверное. Да, один Ларису культурно так поддерживает, так грязь кругом, слякоть. И вообще, может, Ивановна куда послала. Наверное, можно было заорать: «Бандиты!», получить очередь в спину, после чего граната, конечно, рванула бы, но Матрос с Золотым под шумок могли вполне успеть удрать. |
