«…на юге Франции, — говорил диктор, а на экране появилось знакомое здание, заросшее зеленью. — Но переходя по ссылкам ложного сайта, мы видим фотографии совершенно других учебных заведений, — дальше пошли фото различных классов, а ведущий диктовал названия разнообразных колледжей и университетов. Вот только Бурджуа он не произнёс ни разу. — Как вы понимаете, кто-то целенаправленно выманил дочь Мурата Лакшина, связь с которой пропала по пути в аэропорт…»

Появилась фотография Светы, на которой девушка весело улыбалась. От этого на мгновение стало стыдно.

Но дальше заговорили о Марго:

«Мария Милославская, погибшая совсем недавно, оставила дочь одну с миллионным состоянием. Напомним, что пожилая вдова была в тот роковой вечер в поместье Екатерины Юдовой, когда начался пожар. К сожалению, никто из гостей не выжил. После чего Маргарита, её младшая дочь, бесследно исчезает уже через неделю.

Это кажется странным, ведь почти в то же самое время погибает Анастасия Волошина, чей отец, Иван Волошин, также оказался в эпицентре пожара. Связан ли с этим молодой отпрыск Ростовых? Пока неизвестно, но мы следим за событиями».

— Охренеть, — выдохнул я. — Это что ж получается? На меня теперь можно всех глухарей вешать?

— М-да уж, — протянул дядя, осторожно забирая телефон. — Заварил ты кашу. Влад, я старался задержать их, как мог, всё-таки Ржевский мне обязан. Но нам придётся поехать в участок, где ты расскажешь всё, что произошло, включая потасовку с Лобастовым.

— Он подал заявление?

— Пока ещё нет, — покачал головой дядя. — Ему нужны официальные извинения.

— Ага, — я попытался усмехнуться, но вышло совсем неудачно. — Хер ему на блюде, а не извинения. Он первый начал драку.

— Ты уверен? — мой родственник хитро прищурился.

— Он сам нарывался. Выводил из себя, а потом схватил за ворот. Ну я и сломал ему всего лишь один палец.

— Всего лишь один палец, — вздохнул дядя. — Если б вы были простыми пацанами, то никто б и пошевелился из-за этого. Но ведь за ними деньги, сам понимаешь. Придётся что-то решать. И вряд ли решение будет в пользу твоей гордости, племяш.

— Я не буду извиняться, — твёрдо произнёс я, глядя собеседнику в глаза.

— Твоё право, — дядя не стал спорить. Поднявшись со стула, направился в коридор. — Но предупреждаю, что если не остановить этот снежный ком сейчас, то потом он попросту размажет тебя. Поверь, мы с твоим отцом прошли через это.

Унижались перед буржуями? Ну нет, я так больше жить не хочу.

— Ладно, хватит сопли жевать, — продолжил тот. — Одевайся, нам пора ехать в полицию. Надеюсь, Ржевский остался тем же старым и упрямым хреном, иначе нам несдобровать.