-  Так. Еще раз.

    На Иревиля больно смотреть, но я упорно продолжаю:

    -  Я его люблю. Точка. А потому жить без него не смогу. И вообще… - уже тише. - И вообще любовь - не только гормоны и химия. Мне без него… темно будет. Понимаешь? И холодно. Я потеряюсь.

    -  Не потеряешься, - хмуро. - Мы же здесь.

    -  Рёва, - Анрел отрицательно покачал головой и посмотрел на меня. - Мы не всегда будем рядом. А только пока…

    -  Ну да. Только пока она не получит человеческое тело. Но… просто потом мы станем невидимыми, и все, ведь человеческий организм так несовершенен, и вообще…

    -  Понятно, - что-то мне совсем плохо стало.

    Встаю, подхожу к подоконнику, забираюсь на него с ногами и смотрю в окно. Все понятно. Я остаюсь одна. А Гриф умрет…

    -  Рёва, - анрел. Укоризненно.

    -  А что опять Рёва? Ты хоть понимаешь… да ну вас! Оба - идиоты и меня тянете. Она же умереть хочет за него, а он без нее жить не станет. А ты - Рёва! - обиженно.

    -  Ну… - смотрит на меня, - Можно ведь и иначе.

    -  Ага. Щаз. Так я и дал тебе пожертвовать собой, чтобы вытащить этого охламона. У него был шанс!

    Удивленно смотрю на анрела, сидящего на одеяле и задумчиво разглядывающего меня.

    -  Что значит пожертвовать? - хмурюсь.

    -  А то! - Рёва встал, - Если вот он, - в Фефа ткнули пальцем, - самоуничтожится ради твоего Грифа, то тоже есть шанс, что ему дадут шанс… я запутался. Короче: нет!

    Усмехаюсь и киваю.

    -  Конечно нет. Я бы и не позволила.

    Феф почему-то покраснел и отвернулся. Мы оба на него смотрим. Ну кто ж ему даст умереть. Уж лучше я сама. А вообще… Рёва прав. Сборище самоубийц какое-то, и один мелкий голос разума в лице нечистика.

    Гриф внезапно застонал сквозь стиснутые зубы и выгнулся. После чего снова упал на постель и затих. Дыхание было резким и прерывистым.

    -  Недолго осталось, - Иревиль, в полной тишине.

    Встаю с подоконника и иду к нему.

    Я… никогда не любила долго думать.

    ГЛАВА 31

    Вы когда-нибудь теряли?

    Заколку, расческу, медальон…

    Это больно?

    Не очень.

    А друга?

    Уже жестче.

    Уже едва дышишь, стискивая зубы.

    Любимого?..

    Я склонилась над ним, так что волосы плеснули на подушку по обе стороны от лица. Его лица. Смотрю на линию губ, веки, ресницы.

    Я - машина. А машина не должна чувствовать. Мне нельзя плакать, смеяться, любить и тосковать. Как говорит Рёва - это все гормоны. Просто гормоны. Которых у меня нет.

    Скольжу рукой по его плечу, чувствуя, как навстречу, оплетая ее, - выходят жгуты. Тонкие, черные и смертоносные - они мягко оплетают кисть и словно ласкают ее.

    Вот ведь странно. Он без сознания, не видит меня, не знает, что я здесь. Температура тела зашкаливает за все мыслимые для живых отметки, и он едва сдерживает стоны боли. А меня узнал…

    Осторожно глажу черные жгуты, подвожу пальцами их к своей груди, заставляю коснуться моего тела и мягко улыбаюсь.