– Спасибо! Сыта по горло! – ответила Кукушкина. – У меня такое ощущение, что это бесконечная ночь. Столько всего разом обрушилось…

Лариса забралась с ногами на диван.

– Давай, Олька, иди сюда!

Подруги уютно устроились рядом, накрылись пледом.

– Лара, а почему ты раньше не говорила, что Вася – сын Григорьева?

– Да так… Из гордости. Стыдно было, что Костя меня бросил! Вообще молодая была, глупая.

Лариса вздохнула.

– Любила я его – не передать как! Я ведь тоже хотела в театральный уйти, но как у нас с Григорьевым закрутилось, забыла обо всем на свете. Замуж за него мечтала выйти… И вроде уже шли разговоры о свадьбе, и вдруг, будто гром среди ясного неба, я узнаю про его роман с Крестовской! Как нож в спину.

Кукушкина кивнула:

– Они оба с тобой подло поступили! Если хочешь знать, я ей до сих пор это простить не могу!

– Да, когда я про их шуры-муры узнала, было больно, – усмехнулась Петрова. – Все никак поверить не могла! У меня ведь самые родные, любимые люди были вы с Яной и Костя! А осталась одна ты… Потом еще Вася появился. Эх, Кукушкина, ты, да Вася, да Персик-засранец – вот вся моя семья!

– А про беременность ты узнала уже после разрыва с Григорьевым?

– Ну да! И пришла в ужас. Что делать? В итоге и театральный накрылся, и вообще высшее образование! Из общаги выгнали, из института уйти пришлось, да что я тебе рассказываю, ты сама все знаешь!

– Помнишь, как мы с тобой потом на пару комнату в коммуналке снимали? Во времена были, Петрова!

– Если бы не ты, Кукушкина, не знаю, как бы я выжила!

– Скажешь тоже, – смутилась Оля.

– Мне ведь тогда казалось, что жизнь кончена. А потом… Все как-то стало налаживаться, вышла замуж – хороший человек, пожилой, интеллигентный, Васю любил, и вообще – москвич, с квартирой. Прожили с ним семь лет. Тихо, мирно… Но я Григорьева забыть не могла. А потом муж умер. Прободение язвы – нелепо как-то… Да ладно, зачем о грустном… Новый год все-таки!

– Васька у тебя хороший парень вырос! И красивый, и умный.

– Да, – просияла Лариса, – его нельзя не любить! Вот свекрови он не родной внук, а она его любит как своего! Знаешь, Олька, сейчас вспоминаю, как думала тогда: рожать – не рожать… Господи, вот дура-то! Страшно представить, что могла бы натворить. Как я без Васи жила бы сейчас?

– А вот как я и жила бы! Разве это жизнь, Петрова? Так… Унылое существование во времени!

– Но тебе ведь только тридцать пять, Оля!

– Тридцать пять и полное отсутствие на горизонте достойной кандидатуры в отцы. От кого рожать-то, Петрова? Кругом одни дебилы! Может, давай еще выпьем?

– Французского шампанского больше нет. Закончилось!

– Да и хрен с ним! Давай наше «Советское», еще лучше пойдет!

Подруги подняли бокалы.

– С новым счастьем, Петрова!

– Ха-ха! Тут от старого не знаешь, куда деваться! – У Ларисы едва ли истерика не началась.

Однако выпить девочки не успели, потому что тост Кукушкиной оказался прерван резким звонком в дверь.

– Епрст! – ругнулась Кукушкина. – Проходной двор какой-то!

Подруги приблизились к входной двери.

– Кто там?

– Мой муж здесь? – раздался низкий женский голос.

– Прикинь, – Лариса схватила Олю за руку, – это за Григорьевым жена пришла!

– Да пусть свой хлам забирает, – хмыкнула Ольга и открыла дверь.