Однако пока никто не рискнул нанести ему визит вежливости. Ни кровные братья, ни Хранья, ни Основатель. Впрочем, если верить Кристофу, последний был заточен в мире Лигаментиа. Но как долго новый Дарэл просидит там — никто не знал. И поэтому господин Бальза старался без нужды в город не выходить, разумно предполагая, что его дом — лучшая на сегодняшний день крепость.

Порой рыцарь ночи пытался успокоить себя тем, что вряд ли понадобится Основателю. А с другой стороны, он хорошо понимал, что если тот хотя бы немного злопамятен, то скорее всего не забудет, как Миклош посмел выступить против него.

В такие минуты нахттотер начинал подумывать, что пора покинуть Столицу. Переехать куда-нибудь. Например, в Стокгольм или Нью-Йорк. Мало ли в мире городов, где всегда найдутся блондинки?

Но его держала Хранья. Сестрица умудрилась спеться с Основателем, и, если дело спустить на тормозах, неизвестно насколько она укрепится и какие знания получит от этой могущественной гниды.

Нет. С ней следует разобраться как можно скорее. Пока не стало поздно.

— Норико звонила? — негромко спросил он.

— Да, нахттотер, — тут же отозвалась Рэйлен. — Час назад. Никаких новостей.

Миклош разочарованно поджал губы и неспешно направился к крыльцу. Вошел в дом. Не глядя, сбросил с плеч пальто, ловко подхваченное девушкой.

Никаких новостей, даже несмотря на то что Норико черной куницей носится по всей Столице в поисках хоть каких-то следов!

Еще одна ночь впустую. Хранья затаилась. Оставила разоренную магией и пламенем «Лунную крепость» и смылась под крылышко Основателя, логово которого дьявол знает где спрятано. И теперь сестрицу не выкуришь.

— Проклятая мокрица! — буркнул господин Бальза, входя в гостиную. — Рэйлен! Потуши камин. Жарко.

Он лег на диван, закинул руки за голову и стал смотреть в белый потолок, потом закрыл глаза, слушая, как возится девчонка.

У Храньи осталось лишь пятеро сторонников, и все они, вместе взятые, даже с сестрицей не так сильны, как прежде. Жало дает Миклошу преимущество в борьбе. Но не против Основателя.

— Какого черта эти гин-чи-най скрываются, когда они действительно нужны?! — зло сказал он в пустоту, не открывая глаз. — Где следует расписаться кровью, чтобы они дали мне возможность добраться до этой медузы?!

Он не колеблясь заключил бы любой договор, если бы только ему пообещали голову Храньи на блюде и невмешательство в семейную разборку новой в Столице силы — Основателя.

Рэйлен кашлянула, однако Миклош, занятый своими мыслями, не обратил на нее никакого внимания.

— Нахттотер… — не выдержала она.

— У тебя больше нет дел, кроме как докучать мне? — желчно поинтересовался Бальза.

— Простите, я просто хотела…

— Ступай, — не терпящим возражения тоном велел он.

Она ушла, но лишь для того, чтобы вернуться с мобильником:

— Это вас, нахттотер. Рамон.

Господин Бальза вздохнул, протянул руку, взял телефон:

— Да, Рамон… Да… И я… Представь себе, рад, что я жив. Даже больше, чем ты. Вот как? Сколь лестно услышать, что вьесчи все еще поддерживают Нахтцеррет. Настоящий Нахтцеррет, а не ту жидкую рыбью кровь, что пытается любыми способами добиться чужого расположения. Ну, полно. Какая ирония? Я совершенно серьезно.