— Он что, был философом? — улыбнулся Рой.

— Иногда мне кажется, что я допустил ошибку, пойдя в легавые, — сказал Серж. — Оглядываясь назад, на все эти пять лет, я вижу, что разочарований да крушений надежд было хоть отбавляй, и каких разочарований! Но у меня такое чувство, что, повторись все сначала, я бы опять не смог ничего этого избежать.

— Сегодня мне на глаза попалась одна передовица. В ней говорилось, что можно только сожалеть о том, что в этих волнениях было ранено и погибло столько народу, — сказал Гус. — Парень пишет: «Конечно, мы допускаем, что полиция имеет право стрелять, но лишь для того, чтобы ранить. Отсюда логически вытекает, что полиции приходится проявлять удивительную изобретательность, чтобы умудриться укокошить стольких людей».

— Хреновый силлогизм, все шиворот-навыворот, — сказал Серж. — Да только таких вот невежественных выродков всерьез винить нельзя. Они насмотрелись тысячи киношек, где только и показывают, как ты запросто, в два счета, простреливаешь чью-то кисть или пулей вышибаешь из нее револьвер. Так что дуться на них нет никакого проку. Они не виноваты.

— Это лишь кучка планктона, сваленная в бетонное море, а, Гус? — сказал Рой.

— А я вот не очень-то раскаиваюсь в выборе профессии, — сказал Гус. — Мне представляется… Я полагаю, что мне известно нечто такое, о чем большинство людей даже не подозревает.

— Все, что мы можем, — это постараться защитить самих себя, — сказал Рой. — Их-то мы наверняка не переделаем.

— И не спасем, — сказал Гус. — Так же, как и самих себя. Несчастные сукины дети.

— Эй, эти паршивые разговоры наводят жуткую тоску, — внезапно сказал Рой. — С бунтом покончено. Наступают светлые деньки. Завтра у нас вечеринка с плаваньем и бассейном. Не будем падать духом. Выше нос!

— Идет, давайте тогда попытаемся словить какого-нибудь плутишку, — предложил Серж. — После доброго ареста у меня всегда поднимается настроение. Ты ведь раньше работал в этих краях, верно, Гус?

— Точно, — ответил тот, улыбнувшись, и подобрался на сиденье. — Рули на запад, в сторону Креншоу. Есть там несколько укромных местечек, облюбованных лихачами на краденых машинах. Может, удастся задержать какого-нибудь угонщика.

Первым ту женщину увидал Рой. Она делала им знаки из машины, стоявшей у телефонной кабинки на Родео-роуд.

— Похоже, к нам поступил гражданский вызов, — сказал Рой.

— Ну и ладно, я уж и так малость притомился мотаться тут вокруг да около, — сказал Серж. — Может, у нее возникли непреодолимые трудности, которые только нам и под силу преодолеть.

— Быстро сегодня стемнело, — заметил Гус. — Каких-нибудь пару минут назад я еще любовался закатом, а теперь — бац! — и сразу темно.

Серж притормозил рядом с женщиной. Та неуклюже выбралась из своего «фольксвагена» и, шаркая ногами, обутыми в тапочки, поволоклась к их машине. Банный халат, в который она была одета, не мог утаить от их взглядов ее колоссальных объемов.

— А я как раз ехала к телефонной будке, чтобы звонить в полицию, — запыхтела она, и еще прежде, чем Рой вышел из машины, он почуял запах перегара и внимательно рассмотрел багровое лицо и сорняк крашеных рыжих волос.

— Какие проблемы, мэм? — спросил Гус.

— Мой старикан — чокнутый. Только пьет да напивается, и уж сколько времени на работу не ходит, и совсем обо мне не заботится, ни обо мне, ни о детях, гроша от него не видим, и, как только ему приспичит или заохотится, колотит меня почем зря, места живого не оставляет, а нынче и вовсе рехнулся и пнул меня ногой прямо в бок.