Что ж, у меня имеется своя теория на предмет физической подготовки полицейских, считайте, что я вам ее объяснил.

Очень глубокомысленно! Ну и мерзавец же ты, подумал Серж, потирая ноющий бок. После двух десятков кругов по беговой дорожке он только-только начинал приходить в себя и глубоко вдыхать воздух, не опасаясь больше кашля и боли в легких.

— Мало кто из вас, ребята, знает, что такое драка, — продолжал Рэндольф. — Конечно, у каждого случались стычки в школе, а кое-кто даже может похвастаться своим участием в лихой потасовке с разбитыми носами. А кто-то из вас — ветеран Корейской войны и думает, что его уж ничем не прошибешь и что ему теперь сам черт не брат и море по колено. Да только никому из вас невдомек, каково это — драться с человеком, для которого все средства хороши и пригодны, и легко ли взять и одолеть его. К сожалению, вам теперь придется быть готовыми к драке в любое время. И выход из нее один — победа. Сейчас я вам кое-что покажу. Плибсли, ко мне!

Глядя на то, как Плибсли вскочил на ноги и рысью пустился в центр круга, Серж улыбнулся. Круглые голубые глаза без малейших признаков усталости терпеливо и внимательно смотрели на инструктора. В них читалась готовность вынести и болевой захват с выкручиванием рук, и любую другую изощренную пытку, на какую только у Рэндольфа достанет изобретательности.

— Ближе, Плибсли, — сказал тот и крепко вцепился малышу в плечо.

Несколько секунд он что-то шептал ему на ухо.

Откинувшись на локтях назад, Серж с удовольствием подумал о том, что теперь-то Рэндольфу нужны лишь зрители и он — один из них. Он расслабил брюшные мышцы и ощутил, как солнечная волна накатила на него, даря долгожданный покой. Казалось, ему только пригрезилось, как он носится по беговой дорожке, что ничего такого не было и в помине…

Но тут перед собой он увидел глаза Рэндольфа.

— Ты, Дуран, и ты, Эндрюз, ко мне!

Мгновение Серж боролся с острым приступом гнева, но потом удрученно побрел на зов, вспоминая на ходу, как не сумел в прошлый раз выполнить сложный захват и был наказан за это лишними тремя кругами вокруг стадиона.

Да, черт возьми, он хочет быть полицейским, но только опять бежать не станет ни за что. Не сегодня. Не сейчас…

— Я выбрал Дурана и Эндрюза из-за их габаритов, — пояснил Рэндольф. — Приступим. Ваша задача — скрутить Плибсли руки и надеть на него наручники.

Представьте себе, что надеваете на него браслеты, и заставьте его принять соответствующую позу. Он преступник, вы полиция. О'кей, начали!

Серж взглянул на Эндрюза, пытаясь по выражению его лица угадать, что же тот намерен предпринять. Плибсли отступал, пятясь спиной и двигаясь по кругу, подперев кулаками бока. Ну прямо как в армии, подумал Серж. Вечно эти дурацкие игры. Сперва в учебке для новобранцев, потом в Пендлтоновском лагере. Его призвали на службу год спустя после Корейской войны, но едва речь заходила о «желтобрюхих», все делали такой вид, будто стоит их кораблю пристать к берегу где-нибудь в Тихом океане, как те сразу кинутся на абордаж.

Эндрюз ринулся на Плибсли и успел поймать его за рукав. Серж прыгнул тому на спину, и малыш осел под тяжестью в двести пятнадцать фунтов живого веса. Вдруг он изогнулся и вывернулся, а сам Серж очутился внизу. Эндрюз сидел у Плибсли на горбу, и от этой двойной поклажи у Дурана заныли ребра.

— Да оттащи же его, Эндрюз, — прохрипел Серж. — И зажми ему кулаки!

Он попытался выпрямиться, но Плибсли держал на «замке» его руки и ноги, повиснув на нем, словно пиявка, которой, впрочем, вполне достало сил, чтобы опрокинуть Сержа на спину и вцепиться в него мертвой хваткой.