— Слушайте, Голт, — прокричал он, — вы уверены, что послали Джонса в Чикаго?

— Совершенно уверен, — отозвался голос на том конце провода. — Он зашел ко мне дня два назад и сказал, что если не будет работать, то сойдет с ума. Я ответил, что это нарушение инструкций, но он сказал, что, так или иначе, больше не участвует в соревновании, а нам как раз нужен был кто-то разбирающийся в торговле серебром. И я…

— Да, но какое вы имели право? Я хотел с ним поговорить, а вы его услали.

Бац! Джирард повесил трубку и продолжил бесконечное хождение по комнате. Чертов Джонс, думал он. Такая неблагодарность после всего, что я сделал для его отца. Просто скандал! Мысль перескочила по касательной на вопрос, сумеет ли Джонс уладить дела в Чикаго. Ситуация сложная, но ведь Джонс — парень надежный. Все они надежные парни. В том-то и загвоздка.

Джирард снова взялся за телефон. Он хотел позвонить Лоле, так как подозревал, что она, если пожелает, сможет ему помочь. Ему не давалась личная оценка, и тут мнение Лолы представляло большую важность, чем его собственное.

— Мне придется перед вами извиниться, мальчики, — огорченно проговорил он, — я не хотел этого беспокойства и задержки. Но у меня разрывается сердце при мысли, что я должен буду это предприятие кому-то передать, и, когда я думаю кому, у меня в голове все путается. — Он помедлил. — Кто-нибудь из вас делал предложение моей дочери?

— Я делал, — сказал Пэрриш, — три недели назад.

— Я тоже, — признался Ван Бюрен, — и до сих пор надеюсь, что она передумает.

Джирарду стало любопытно, как поступил Джонс. Вероятно, он не последовал примеру других; он ведь всегда ведет себя не так, как от него ждут. У него даже имя неправильное.

Телефон под рукой пронзительно зазвонил, и Джирард машинально снял трубку.

— Звонок из Чикаго, мистер Джирард.

— Я не хочу ни с кем говорить.

— Это по личному делу. Мистер Джонс.

— Хорошо. — Джирард прищурился. — Соедините.

Послышались щелчки… в трубке возник голос Джонса, говорившего с легким южным акцентом.

— Мистер Джирард?

— Да.

— Я с десяти пытаюсь до вас дозвониться, чтобы попросить прощения.

— И есть за что! — взорвался Джирард. — Вам, наверно, известно, что вы уволены?

— Я этого ожидал. — Слова эти прозвучали уныло. — Я, наверное, дурак из дураков, мистер Джирард, но признаюсь вам: я не способен наслаждаться жизнью, когда у меня нет работы.

— А как же иначе! — рявкнул Джирард. — Никто не способен… — Он поправил себя: — Я хочу сказать, это нелегко.

Собеседник молчал.

— Как раз это я и чувствую, — извиняющимся тоном заговорил Джонс. — Думаю, мы друг друга понимаем, объяснять больше нечего.

— То есть как это — мы друг друга понимаем? Это уже дерзость, молодой человек. Мы друг друга совсем не понимаем.

— Я это и имел в виду, — поправил себя Джонс, — я не понимаю вас, а вы не понимаете меня. Я не хочу расставаться с работой, а вы… вы хотите.

— Чтобы я расстался с работой! — Лицо Джирарда налилось краской. — О чем это вы говорите? Вы сказали, будто я хочу расстаться с работой? — Он яростно встряхнул телефонный аппарат. — Не смейте мне перечить, молодой человек! Тоже мне: я хочу расстаться с работой! Да… да я вовсе не собираюсь бросать работу! Слышите? Я вовсе не собираюсь бросать работу!

Телефонная трубка выскользнула из его руки на столик и оттуда свалилась вниз.