Глава 1. Пивная на Мясницкой

В лето 2029 от Рождества Христова, в промозглый августовский день, в офис московского банка «Полная Чаша» по обычной почте пришел обычный конверт с синей аляповатой маркой. Конверт попал к самому молодому делопроизводителю, лишь две недели назад принятому на работу на испытательный срок. Юноша недавно закончил юридический факультет МГУ и мечтал о блистательной карьере. Примитивный конверт и дешевая марка вызвали у него отвращение и одновременно подозрение, но он все же заставил себя надеть тонкие хлопчатобумажные перчатки и, разрезав конверт, извлек из него тетрадочный листок, с двух сторон исписанный неровным, издерганным почерком. Только по одному нервному почерку делопроизводитель понял, что автором послания был очередной неудачник, каких ныне хоть пруд пруди. В письме, адресованному генеральному директору банка Илье Козельских, содержалось предложение выделить средства на один крупный международный проект, якобы сулящий огромные прибыли, всемирную славу и фантастическую политическую карьеру.

Письмо ожидала мусорная корзина – обычно туда прямиком попадали все подобные прожекты, которым несть числа. Однако в этот странный, сумрачный день все произошло по другому.

Пробежав сумбурное письмо беглым взглядом, и так ничего из него и не поняв, молодой делопроизводитель озадаченно нахмурился и вернулся к первым строчкам. Они смущали своим панибратским нахальством:

«Привет, Илюха Козел! Помнишь Витьку Лопуха? Да, это я, ха ха ха! А ты небось думал, чистоплюй, что я загнулся в строительной робе где то на сопках Камчатки? Накось, выкуси, банкир хренов!»

– Илюха, конечно, козел, – еле слышно прошептал молодой делопроизводитель. – Только вот рога и копыта у него золотые… Может, выкинуть эту бумажку от греха подальше, чтобы не сердить шефа? Хм м… А если Витька Лопух был закадычным другом его детства? Должно же быть в этом козле Илюхе хоть что то человеческое. Ладно, даю тебе шанс, Лопух!

И нелепый конверт с пришпиленным к нему письмом, проследовал в желтую папку, предназначенную для почты третьего сорта, не имеющей никакой деловой нагрузки, и легло между предложением возглавить попечительский совет тайного масонского общества «Орден святых Розенкранца и Гильдестерна», и приглашением почтить своим высоким вниманием юбилейный международный конгресс геев и лесбиянок «Кранты человечеству XXI».

Илья Козельских, молодой двадцативосьмилетний человек, сын и внук крупных коммунистических деятелей, утром за завтраком в очередной раз поссорился с красавицей женой Катериной.

– Сколько же можно тратить деньги на эти дурацкие алмазные кольца и колье! – раздраженно сказал он, отставив в сторону пиалу с овсяной кашей. – Пойми, Катя, мне не жалко денег. Набивая свои дамские шкатулки чем хочешь, раз это так тешит твое сердце. Но когда ты обвешиваешь себя с ног до головы сверкающими побрякушками, и выглядишь на светских раутах словно новогодняя елка… Пойми, у жен наших друзей это вызывает не зависть, а смех. Да и зачем тебе все это нужно – тебе, бывшей мисс Россия? Твоя красота и так безоговорочно признана в наших кругах. Но еще хуже, когда ты тратишь деньги на эту дурацкую благотворительность. Детские дома, приюты, больницы… В наших кругах не принято заниматься такими глупостями.

В гневе Катя обвинила мужа в тупости, ограниченности и полном отсутствии сострадания.

– Ты точно такой же алчный эгоист, как и все твои друзья по бизнесу! – кричала она. – Всех вас за уши втянули наверх ваши папашки коммунисты, а сами вы не способны даже гвоздь в стену вбить! Бездари, надутые индюки, слизняки… Вы даже похожи друг на друга, словно вас делали на одном конвейере! Гладкие, сытые ничтожества… И привычка мыть по пять минут руки после рукопожатий у вас одинаковая, стерильные вы ничтожества…

Илья насторожился.