За всем этим через окно наблюдает Иголочкин. После падения Элеоноры он решает, что пора вмешаться. Достает из кейса телефон, набирает номер Артемия:

— Алло, Фрина, дай-ка трубку понтифику… Артемий? Они в бывшем ресторане ВТО. Дерутся. Элеонора, по-моему, сошла с ума. Макс вроде тоже. Срочно приезжай. Нужна будет твоя помощь.

Макс, наконец, слышит тихие, приглушенные стоны. Идет на звук и тоже проваливается в обгоревшее полуподвальное помещение. На ощупь находит Элеонору. На ее груди рваная рана, из которой хлещет кровь. Макс срывает с себя дубленку, рвет рубашку, пытается перебинтовать. Ничего не получается. Он в отчаянии. Элеонора рядом в темноте угасает. Он ее не видит и не в состоянии помочь.

Вдруг раздается громкий топот и треск. Рядом с Максом загорается луч фонарика. Сильные руки подхватывают его и, как мешок с картошкой, выбрасывают из провала наверх. Чуть позже те же руки кладут рядом потерявшую сознание Элеонору. Макс в отсветах рекламы «Самсунг» узнает Иголочкина. Тот молча поднимает Элеонору и коротко приказывает Максу:

— Иди за мной.

Медленно, спотыкаясь и матерясь, они пролезают в дырку и оказываются в освещенном пространстве возле горящих огнями витрин Елисеевского. Там у тротуара их поджидает черный джип Артемия. Понтифик помогает Леве уложить на заднее сиденье бесчувственную Элеонору, сажает Макса рядом с ней и заводит мотор.

— Я дозвонился до Склифа, нас ждут. Все будет хорошо. Если она не умрет по дороге, — информирует он Иголочкина.

— Бабы, как кошки, умирают только в крайнем случае, — хрипит тот в ответ.

Машина выворачивает на Бульварное кольцо.

В институте Склифосовского тихо и страшно. Макс бесцельно слоняется по широкому коридору, у стен которого на каталках лежат люди в шубах и пальто. Неподалеку шепотом переговариваются понтифик и Иголочкин. Макс не прислушивается.

— Ты уверен? — спрашивает Артемий Иголочкина.

— На сто двадцать процентов. Этот эфир испаряется в течение нескольких секунд. Секретная разработка. Я не ожидал, что она так вовремя откроет флакон. Чистая автокатастрофа. Недалеко от мясокомбината. К тому же у Темирова в крови нашли алкоголь. Нет, правда, я не предполагал, что сумею избавиться от него с первого раза. Вера определенно помогла.

Артемий кладет руку ему на плечо.

— Ладно, ступай. Ты хорошо поработал. И передай Аслану, пусть готовится возглавить фирму на Кипре. А о фонде я сам позабочусь.

Иголочкин расцветает в самодовольной улыбке и как бы невзначай бросает, уходя:

— Я же обещал их капиталы принести на блюдечке.

Понтифик ждет, пока Лев не скроется из глаз. Потом останавливает Макса. Долго смотрит ему в глаза, проводит пальцем по его надбровным дугам. Заправленный, потухший взгляд Макса светлеет. Он быстро возвращается к действительности.

— Успокойся, агнец мой, она будет жить. Ее спасли. Хотя, признаюсь, слишком много потеряла крови…

— Это я виноват! — перебивает его Макс.

— Нет, агнец мой. Ведь ты боролся не с Элеонорой, а с Ласкаратом, завладевшим ее телом. Но он проиграл. Потеря крови заставила его ретироваться. Теперь он снова слоняется где-то агрессивным сгустком энергии. А тебе предстоит позаботиться о выздоровлении Элеоноры. Знаю, потребуются большие деньги, поэтому с завтрашнего дня станешь президентом Международного фонда экологической защиты.

Макс с благодарностью смотрит на понтифика, но губы упрямо повторяют:

— Она не захочет, нет, не захочет. А фонд? Разве я сумею?..

— Эх, агнец мой, запомни на всю оставшуюся жизнь: «УБИ НИХИЛЬ ВАЛЭС, ИБИ НИХИЛЬ ВЭЛИС —  где не имеешь силы, там и не желай…» А силу я тебе дам.