Войдя, Роберта опустилась на угол большого ящика; путешествие ее утомило. В комнате у бродяг ей всегда было как‑то не по себе: иногда, подозревала она, они водят сюда Баб; к тому же, в углу висели штаны.

— Я что‑то хотела вам сказать, — начала она.

Повисла вежливая, выжидательная пауза. Джерри кнопкой чистил ногти.

— Ой, забыла, — призналась Роберта.

Бродяги с облегчением вздохнули. Они опасались всего, что могло бы как‑то нарушить их безмятежный быт. Тони сделался общительным.

— Рождество, — заявил он, исподтишка оглядываясь.

— Что, уже? — воскликнула Роберта. — Только что был Великий пост!

— Позвольте нам, — обратился Джерри, — пожелать вам спокойного Рождества, и чтобы никаких гонений в Новом году.

Стоило Роберте услышать стандартную вежливую формулу, как давешние страхи вспыхнули с удесятеренной силой.

— Вы… вы ведь не верите в Нового Санта–Клауса, так? — поинтересовалась она.

Те не ответили, но у Дасти лицо стало цветом, как лимонная корка, и Роберта поняла, что верят. Она тоже верила.

— Давайте поднимемся к нам и отпразднуем, — сказала Роберта. — В конце концов, вместе не так страшно.

— Мне нельзя через завод, от машин у меня высыпает потница, — произнес Дасти. — Это вроде аллергии.

— Ничего, ничего, пошли, — сказал Джерри. — Ну как можно отказаться, когда от чистого сердца…

Напоминая отяжелевших мышей, четверо на цыпочках прокрались через явно разросшийся завод и вверх по лестнице. Машины притворялись, будто их не замечают.

В квартире они застали форменный пандемониум. Осатанело плевался чайник, повизгивающе звал на помощь Роберт. Официально он считался прикованным к постели, но в некоторые особо кризисные моменты мог подниматься; вот и сейчас он маячил, вцепившись в косяк, у дверей спальни — и Роберте прежде, чем утешать его, пришлось сперва снимать чайник с плиты.

— Ну, и зачем ты привела этих тварей? — громко, негодующе зашептал он.

— Потому что они наши друзья, Робин, — отвечала Роберта, пытаясь уложить его обратно в постель.

— Мне они не друзья! — заявил Роберт.

«Что бы такое сказать ей, — думал он, — такое… ужасное…» От усилия он аж затрясся, но говорить не стал; только сделался еще слабее и раздражительней. До чего же ненавистно ему быть в ее власти! Как сторож большого завода он обязан не пускать на территорию нежелательных лиц — но изгнать бродяг он не мог, пока жена на их стороне. Отвратительная штука жизнь.

— Мы пришли пожелать вам спокойного Рождества, мистер Проктор, — сказал Джерри, проскользнув с двумя своими спутниками на кухню.

— Ничего ж себе Рождество, с потницей‑то! — высказался Дасти.

— Нет никакого Рождества! — взвизгнул Робин; Роберта тем временем укутывала ему ноги одеялом. — Вы все это мне назло!

Если б они только знали, какая буря гнева бушует в его источенной болезнью груди.

В этот момент звякнул звоночек пневмопочты, и в письмоприемник свалился конверт. Робин забрал его у Роберты и трясущимися руками вскрыл. В конверте оказалось поздравление с Рождеством от министра автоматической промышленности.

— Ага, это доказывает, что в мире остался еще кто‑то живой, — сказал Робин.