— Я только издалека его видел. Мужчина, средних лет, среднего роста, волосы темные…

— Очень не люблю людей с такими приметами, — поморщился я. — Как же ты взгляд его разглядел на расстоянии?

— А я взгляд на любом расстоянии вижу, — серьезно ответил Пастухов. — Сам не знаю почему.

— Национальность?

Дмитрий задумался.

— Обычная, наверное. Уроженец европейской части.

— То есть не кавказец, не азиат, не скандинав…

— Даже не негр.

— Еще что-нибудь?

Пастухов закрыл глаза и нахмурился. Он искренне старался.

— Багажа у него не было. Когда он стоял рядом с Бисатом, я заметил — у него руки пустые. Вряд ли прилетел так, правда?

— Спасибо, это интересно, — сказал я. Конечно, на самом деле багаж мог быть и невидим. Я как-то сам протащил в самолет невидимый чемодан, чтобы не платить за перегрузку…

Полицейский вздохнул и сказал:

— Наверное, надо было вернуться. Только у меня и впрямь живот свело так, что боялся до туалета не добежать… — Он осекся, потом продолжил: — Я и не добежал. Да вы уже знаете, наверное.

— Знаю, — кивнул я.

— Навалил в штаны, — обреченно сказал Пастухов. — Нет, если бы расстройство какое, дизентерия — так с кем не бывает? А тут… на ровном месте… Пока почистился как смог, пока в дежурку зашел… взял там со старой формы на подмену штаны… Дежурный ржет, понятно, к вечеру все знать будут… Вернулся на пост.

— И?.. — Это интересовало меня куда больше, чем проблемы со здоровьем и реноме Пастухова.

— Да вроде ничего. Бисат стоит, улыбается. Я его спросил, что было с тем, кого он остановил. Бисат рукой махнул, говорит: «Все в порядке, никакого смысла не было его задерживать». Ну, думаю, пронесло… А тут Бисат вдруг снимает китель, погоны так аккуратненько с него сдирает! Бляху сдирает! Документы достает. Пистолет, рацию, спецсредства… И все вручает мне! Я спрашиваю, что с ним. А он отвечает: «Это все смысла не имеет, нет никакой надобности в моей работе». И к электричке! Я ему кричу вслед, а он рукой машет — и вперед! Сейчас, наверное, уже дома.

— Я слышал, что он сам зашел в дежурную часть, — заметил я.

— Роман небось сказал? — уточнил Пастухов. — Это я его так попросил, когда вещи отнес. Все-таки одно дело, когда человек прямо на улице все бросил, другое — когда в дежурку сдал. Может, одумается, вернется? Ему и так неприятностей светит по полной… хотя, наверное, через дурку пропустят и уволят по состоянию здоровья…

— Ты сам-то веришь, что он вернется? — спросил я.

Пастухов замотал головой:

— Нет. Не верю. Это «тигр». Это он что-то такое с ним сделал. Может, велел так… как вы мне напиться тогда приказали… А может, что-то другое. Не вернется он.

— Спасибо, — сказал я искренне. — Ты хороший человек, мне кажется. Извини, что тогда так вышло.

Пастухов замялся. Потом все-таки спросил:

— Ну и что теперь со мной будет? Велите все забыть?

Я задумчиво смотрел на него. Не хотелось мне применять к Пастухову даже самые простенькие заклинания. Странный он человек, пускай и хороший.

— Даешь честное слово никому и ничего не рассказывать про наш разговор? — спросил я. — И вообще про нас?

— Да что я, дурак, что ли? — возмутился полицейский. — Кто же мне поверит? Никому я не расскажу!

— Тогда еще вопрос напоследок.