|
С трудом скинув наваждение и заглушая звуки государственного гимна, я вместе со всеми бодро заорала «Ура!» и полезла со своим шампанским в общую кучу бокалов. В нежную гамму стеклянных звуков не вписался только один – довольно резкий. Сопроводился он водопадом из благородного напитка и осколками стекла, низвергнувшегося прямо в салатницу с корейским салатом. Зря я на его приготовление столько времени ухлопала. За коллективным вздохом последовало дружное аханье, только Василиса Михайловна, похоже, не совсем соображая, за что пьет, отхлебывала по глоточку. Остальные в замешательстве смотрели на «голую» стеклянную ножку, без верха, которую судорожно сжимала в своей руке Виктория.
– С Новым годом! – первым опомнился мой Дмитрий Николаевич. Виктория секунду помедлила и опрометью выскочила из комнаты. За ней понесся Ренат. Похоже, гонки возобновились. Хорошо хоть Машуня решила сойти с дистанции. Все остальные, кроме Василисы Михайловны, так и остались стоять с поднятыми бокалами, не зная, что делать, и пытаясь выяснить это недоуменными взглядами друг на друга. Что касается Василисы Михайловны, то вела она себя достаточно странно. Отрешенно глядя на облюбованную точку на стене, большой деревянной ложкой наворачивала содержимое сразу из трех салатниц. – Все-таки с Новым годом! – рассудительно произнес Борис. Мы недружно и тихо повторили его слова и опустошили бокалы. – Может быть, стоит вернуться к цивилизации? – с сомнением спросил Вячеслав. – Хотя бы для того, чтобы достойно проститься с надеждами, связанными с корейским салатом. – И, не дождавшись ответа, пошел к выключателю. Свет люстры, показавшийся особенно ярким, безжалостно вернул к реальности. Убранство праздничного стола совершенно не вязалось с выражением более чем унылых лиц присутствующих. – А где Алька? – растерянно поинтересовалась Машуня. Никто из нас не видел, когда она вышла из комнаты. – Кто выпустил Бармалея?!!! – раздался из кухни возмущенный голос моего сына. – Он дожирает нашего жареного гуся!
На этом Машуня оборвала «песнь песней» Виктории, рывком открыв дверцу машины, отчаянно крикнула: – Ренат! Алька пропала! – Как пропала? Куда? Ничего умнее он спросить не мог. Наверное, до сознания еще доходили последние слова Виктории, поэтому Машунины просто ждали своей очереди. Девица крепко вцепилась в Рената, не желая его отпускать. Он осторожно, с трудом, но решительно, высвободился, накинул на плечо красный мешок Санта-Клауса, коротко бросил ей: «Жди здесь, я скоро» – и вышел из машины. Проглатывая часть слов и задыхаясь, Машуня не очень связно рассказывала Ренату, где именно нет Альки. Включая лабиринты московской квартиры. Мы по мере сил помогали, уточняя, что конкретно она хотела сказать. Похоже, Ренат всерьез был напуган. – На втором этаже смотрели? – не обращая внимания на общие пояснения, оглянувшись, спросил он. – А на мансарде? – Не-ет, – внезапно остановившись, протянула Машуня. – Там света нет, – услужливо пояснила подскочившая Алена, ткнувшись ей в спину. Я успела отскочить в сторону, Катерина тоже, но на меня. – Мы ей кричали со второго этажа, – оправдывалась Аленка, – она не отзывалась. – Лампочку и свечи! – развернувшись к крыльцу, бросил Ренат уже на ходу. Наверное, таким тоном мой Дмитрий Николаевич требует во время операции скальпель и зажимы. – Думаешь… она там спит? В темноте? – сама не веря в положительный ответ, спросила Машуня, семеня рядом с мужем. |
