Они занимались этим почти всю ночь, смеясь и ласково покусывая друг друга. Проснувшись поутру с тонкой корочкой горного хрусталя на веках, они увидели, как их крохотную комнатку заполнил краешек радуги.

Бар «Пеликан» в городке Брайт, штат Калифорния, – одно из тех заведений, что обычно выполняют роль местного клуба. Здесь стоит стол для бильярда (его можно открыть, опустив в щель монетку), меньшего, чем положено по правилам, размера. Имеется в «Пеликане» и стол для игры в шаффлборд, наоборот, чересчур длинный – в той же степени, в которой стол для бильярда чересчур короткий, – он скорее похож на взлетно посадочную полосу аэродрома. Наличествуют здесь и механический кегельбан, и два автомата для игры в пин болл. Хозяин заведения позаботился и о наборе карточек лото: тут найдется и «Черный кот», и «Техасец Чарли», и «Счастливый доллар». Музыкальный автомат, присутствие которого владелец бара также счел необходимым, набит балладами в стиле кантри энд вестерн, а также душещипательными шлягерами, которые неизменно вышибают слезу у пьяных посетителей. Обстановку «Пеликана» дополняют прилавок с проволочными вертящимися новогодними елочками с вяленой говядиной и орешками к пиву, а также банки с вареными яйцами и горячими колбасками и еще более крупного размера банка с пикулями, лениво плавающими в рассоле, совсем как зеленые японцы в ванне. Еще в «Пеликане» есть игрушечная речушка с пластиковой «живой форелью» – реклама пива марки «Олимпия» («Это вам не Вода!»). Посетителей встречает за стойкой супружеская пара средних лет.

Пелену табачного дыма, висящую в «Пеликане» аккурат между полом и потолком, пронзают веселый смех и голоса посетителей. Здесь все на «ты». «Пеликан» состоит в лиге любителей шаффлборда, и когда пеликанская команда состязается со своими соперниками из баров Сакраменто, действо принимает веселый и энергичный характер. Однако в тот сентябрьский вечер за столиком возле стойки сидели трое мужчин лет двадцати – двадцати пяти и вели мрачный сердитый разговор.

– Видали б вы, какой кострище они развели там в каньоне, – кипятился Бубба. – Дым коромыслом. Ей богу, как в преисподней. Только чертей не хватает.

– Угу. А эта их говенная музыка слышна даже на молочной ферме у Ричи, – поддакнул Фред.

– Да я, черт побери, услышал ее аж на автостоянке, – заявил Бубба.

Энди что то буркнул и кивнул в знак согласия.

– Послушайте, – произнес Фред, – если кучка всяких там педиков, ниггеров и потаскух вздумала устроить оргию, это их личное дело. Только пусть они устраивают ее у себя в Сан Франциско, Лос Анджелесе или где угодно. Но заниматься этим здесь и распространять ихнюю похабщину у нас мы не позволим. Никто из местных не станет терпеть это паскудство. Вот у нас с Энди сестры сегодня вечером отправились на свидания, причем с приличными парнями. А эти волосатые ублюдки, которые любят накачиваться всяким говном вроде ЛСД, черт знает на что способны. У них же нет никакой морали, никакого уважения к частной собственности!

– Верно, приятель! – Разгорячившись, Бубба даже вскочил с места. – Никакого уважения! Никакого уважения к властям, никакого уважения к закону и порядку, никакого, на хрен, уважения ни к чему на свете! Вот это и есть главная напасть сегодня у нас в Штатах.