– Значит, с этого момента я официально больше не нахожусь под подозрением?

Облаченный в костюм следователь медленно кивал. Харри обратил внимание на то, что Винтер приподнялся на стуле, как будто хотел возразить, но Ларсен этого не заметил.

– Ну что ж… Есть еще один нюанс: если я хотел избавиться от жены, то, как следователь, знал, что попаду в число подозреваемых, а потому мог обратиться к киллеру и обзавестись алиби. Я поэтому до сих пор и нахожусь здесь, да?

Ларсен провел рукой по узлу галстука, на котором Харри разглядел логотип авиакомпании «Британские авиалинии».

– Вообще-то, нет. Но, как вы справедливо отметили, нельзя терять время, первые сорок восемь часов очень важны. Поэтому мы хотели прояснить ситуацию, перед тем как спросить: как вы считаете, что случилось?

– Вас интересует мое мнение?

– Вы больше не подозреваемый. Но вы по-прежнему остаетесь… – Ларсен сделал артистическую паузу, прежде чем произнести имя, слишком четко выговаривая каждую букву, – Харри Холе.

Харри взглянул на Винтера. Интересно, он и впрямь ради этого позволил своему следователю выложить все известные им факты? Они застряли и им необходима помощь? Или же это собственная инициатива Сон Мина Ларсена? Винтер, казалось, застыл на своем стуле.

– Значит, это правда, – произнес Харри. – Убийца не оставил на месте преступления ни единой улики?

Отсутствие какого-либо выражения на лице Ларсена Харри посчитал утвердительным ответом. И честно сказал:

– Я понятия не имею, что произошло.

– Бьёрн Хольм утверждает, что вы обнаружили на территории виллы неидентифицированный след от сапога.

– Да. Но вполне возможно, его оставил просто какой-нибудь заблудившийся человек, такое случается.

– Вот как? Следов взлома нет, а судмедэксперты точно установили, что ваша… что жертва была убита на том месте, где ее обнаружили, и это заставляет нас думать, что она сама открыла злоумышленнику дверь. Думаете, она впустила бы в дом незнакомца?

– Мм… Вы обратили внимание на решетки с внешней стороны окон?

– Кованые железные решетки на всех двенадцати окнах, но четыре подвальных окна не зарешечены, – ответил Ларсен не задумываясь.

– А знаете, почему Ракель превратила свой дом в крепость? Это не паранойя, а следствие романа с немного чересчур известным следователем.

Ларсен что-то записал и произнес:

– Так что давайте предположим, что убийца был ей знаком. Предварительная реконструкция показывает, что они стояли лицом к лицу, убийца ближе к кухне, жертва ближе к входной двери, когда он дважды ударил ее ножом в живот.

Харри задохнулся. В живот. Ракели было больно перед тем, как ее ударили в шею. Добили.

– Тот факт, что убийца находился ближе к кухне, – продолжал Ларсен, – наводит меня на мысль, что он чувствовал себя в доме жертвы свободно. Вы согласны, Холе?

– Это возможно. Но не исключено также, что он просто обошел вокруг нее, чтобы взять нож, которого не хватает на стойке.

– Откуда вы знаете?

– Я успел взглянуть на место преступления, перед тем как твой босс выставил меня на улицу.

Ларсен склонил голову набок, оценивающе посмотрел на Харри и кивнул:

– Понимаю. Кстати, если уж речь зашла о кухне, то существует и третья возможность. Убийцей могла быть женщина.

– Думаешь?

– Знаю, что такое случается нечасто, но я совсем недавно читал о преступлении на улице Борггата. Там дочь убила мать, а потом созналась в этом. Может, слышали об этом?

– Было дело.