33.

На работе, куда я устроился, приходилось проводить часов по семь. Это при том, что я еще продолжал оставаться неуспевающим студентом! Всю эту контору я хорошо исследовал. Здесь керосиновое пятно во всю улицу, за той дверью - гора картонных коробок из-под мониторов. Иногда мальчик с тележкой врезается в нее задом, и мы слышим этот грохот немного неправдоподобный здесь под часами в тишине, в пространстве необ?ятной комнаты, в которой располагается наш отдел. Мы сидим так, как будто там внизу ничего не происходит, мы задумчиво созерцаем развернутые бумаги, автоматически стучим по клавишам - делаем вид, что работаем. И у нас едва хватает времени для этого. Но краем глаза я замечаю легкую волну изменений. Кто-то слишком растягивается на стуле, кто-то зачем-то оборачивается по сторонам и оглядывает нас всех. Менеджер Петров встал и подошел к огромному окну, заложив руки за спину. Что это была за спина! Вся ее поверхность была в буграх и рытвинах.

- Видите, - сказал он, чувствуя, что я его разглядываю. - Все это последствия оспы. Я вам еще не рассказывал? В детстве, когда мне было года четыре, я ею заразился. Родители даже не хотели забирать меня из больницы. Но потом кое-как, скрипя сердцем, брезгливо морщась и зажимая платком свои носы, взяли меня обратно. Это было тяжелое время для меня. Я очень хотел общаться. Родители всячески избегали меня: то гостили у соседей, то работали по целым неделям. Но однажды в летнее воскресенье они вдвоем постучали в мою комнату. Я лежал в постели и мастурбировал - мне уже почти минуло тринадцать, и организм требовал новых впечатлений. Родители были очень ласковы в тот день. Отец посадил меня к себе на колени, гладил по голове, а мать тщательно перестелила мою постель, убралась, принесла свежую пару белья. Больше я их с тех пор не видел. Я хорошо запомнил этот день, он врезался у меня в памяти, как яркий кинофрагмент. Ну, конечно, потом я уже понял, что случилось, напялил пижаму и отправился в таком виде на улицу...

- Вы хотите сказать, что воспитывались без родителей? - спросил я, ничего не понимая.

- Конечно, - ответил он. - И это тоже. Петров расправил плечи и сел на свое рабочее место.

34.

Я знаю, что мне не надо туда смотреть, иначе в следующую же минуту со мной может случится припадок (или что-то вроде того). Окно, которое немного медленно поднимается с пола, уходит куда-то в небо, в зенит, и я начинаю думать, что это не оно, а я немного задремал и позволил себе и своей кровати выползать и делать крутые повороты посреди комнаты, там, где обычно половик оставляет мало места для игры, но заходит довольно глубоко под столы, стулья и шкафы, упираясь в последнюю очередь в плинтус, который давно уже покоробился от желания быть подлиннее. Я выпрямляюсь и понимаю, что я не один, что в соседней комнате есть еще какой-то человек чужого цвета. Я напрягаюсь, чтобы его увидеть через стену, и он, к сожалению, исчезает, как это обычно и бывает от напряжения. Я вхожу в перегородку - как хороша моя квартира с множеством ответвлений, с тысячью и одной половицей! Я жду и наконец ощущаю, как он оказывается где-то у меня внутри.

35.

Когда я потягивался с правой руки на левую, меня вдруг одолела немочь. Я слегка невзмог, когда Лацман вытянул руки и сказал:

- Меня смущает твое присутствие.