Я ждал, что он задаст тот же вопрос, что и все, но он не задал. Вместо того он заметил:

- Что-то ты плохо выглядишь. Хочешь выпить?

Он подал мне бутылку, я глотнул, потом он приложился сам, попрощался и, напевая, пошел своей дорогой. У него было слишком хорошее настроение, чтобы думать о том, где я был.

Я шел в темноте через пастбища Хеллера и дальше, вдоль ручья, под большими старыми вербами. Здесь я остановился, как всегда в детстве, послушать кваканье жаб - и действительно, они по-прежнему квакали; все звуки и запахи июньской ночи ничуть не изменились.

А потом я сделал такое, чего не делал уже давно. Взглянув на звездное небо, я нашел там маленькую красную точку, в которую всматривался, когда был мальчиком, начитавшимся космических приключений, ту самую красную точку, на которую мы с Бреком, Уолтером и Джимом смотрели в тренировочном зале лагеря, гадая, действительно ли попадем туда когда-нибудь.

И попали, но они уже никогда не вернутся, зато с ними там останутся другие, и их будет все больше и больше.

Однако сейчас, глядя на красную точку, я подумал о тех, кого знал. Я хотел как-то объяснить, оправдаться, почему не сказал правду, всю-всю правду.

- Я вовсе не собирался лгать, - начал я, - просто был вынужден. Во всяком случае, мне казалось, что вынужден...

На этом я сдался. Просто безумие говорить с людьми, которые уже умерли и к тому же похоронены за сорок миллионов миль. Они умерли, и точка. Я отвел глаза от красной звездочки и двинулся к дому.

Но я понял, что и для меня кое-что кончилось раз и навсегда... моя молодость. Я не чувствовал себя стариком, но не чувствовал больше и молодым, и знал, что беззаботная молодость минула безвозвратно.