– Не хотим за дурацким столом сидеть! Не хотим!

– Не будете вы сидеть за столом, – отбывалась юная мамаша, выглядящая не по годам утомленной. – Папа вас на катере покатает.

– Папа покатает на катере! – хрипло подтвердил Сергей Борисович, доставая из багажника огромный букет и коробку в подарочной обертке. Близнецы развеселились и безропотно последовали за родителями к навесу, из-под которого по-прежнему доносились скрипично-виолончельные трели.

Когда Костя провожал удаляющееся семейство камерой, сзади послышался задорный автомобильный сигнал. Он обернулся. На парковку въезжал знакомый апельсиновый «Фольксваген». Костя просиял и чуть ли не вприпрыжку побежал к остановившемуся автомобилю.

Выйдя из машины, Алина одарила объектив камеры голливудской улыбкой и, как на школьном утреннике, «с выражением» произнесла:

– Артур, Вика, я вас поздравляю! Желаю счастья и долгих-долгих лет совместной жизни! А это мой подарок… – Она подняла дверцу багажника, вытащила из салона большую картину в аквамариновых тонах и приблизила ее к камере. – Повесите над кроватью! Стоп, снято.

Алина поставила картину на землю. Костя опустил камеру. Они стояли друг напротив друга и молчали, подбирая более теплые, чем простой «привет», слова.

– Ну вот, – вымолвил наконец Костя, – ты испортила мне съемку.

– Почему? – засмеялась Алина, глядя ему в глаза.

– Никого не хочется снимать, кроме тебя.

Алина засмеялась еще звонче и сделала к Косте маленький шаг. Костя автоматически шагнул навстречу. Несколько дней назад, когда он прижал Алину к нагретой солнцем стене дома, спасая от летящих по Тверской роллеров, все было точно так же. Они стояли друг напротив друга, и казалось, рискни он преодолеть оставшийся сантиметр, их губы сольются. Он не рискнул. И теперь снова не смел сделать короткий шаг, ожидая, что все сложится само собой. Не сложились. С мощным размеренным ревом на парковку вполз черный свежевыкрашенный монстр «Хаммер». Джип подъехал вплотную, стекло опустилось, идеально причесанный Шепилов подозрительно оглядел их обоих. Он вспомнил ночь около милиции, когда Алина вдруг потребовала отпустить «этих придурков». Неужели его Алину, умную, артистичную, прелестную Алину, что-то связывает с этим долговязым тормозным парнем, который, в отличие от своего шустрого приятеля, не может связать двух слов? Шепилов с трудом набрал в сдавленную ревностью грудь побольше воздуха, с усилием улыбнулся и просто спросил:

– Все-таки приехала?

– Сам говорил, не приехать нельзя, – напряженно ответила Алина.

– Сказала бы мне, поехали бы вместе… – Шепилов выдержал паузу, но ответа не последовало. Он мотнул головой в сторону Кости: – А этот что здесь делает?

– Его Артур пригласил, – поспешила объяснить Алина.

Костя смерил Шепилова бестрепетным взглядом и, предъявив камеру, пояснил:

– Свадьбу снимаю. Тот покивал:

– Ну давай, Спилберг…

Стекло поднялось, «Хаммер» отъехал. Но спонтанный романтический настрой был сбит на взлете, к тому же Костя с Алиной вдруг остро ощутили, что на этом мероприятии их места по разную сторону праздничного стола. Ее – среди приглашенных гостей, его – среди оплаченной обслуги. Алина потопталась на месте, подняла прислоненную к бамперу «Фольксвагена» картину и пристыженно взглянула на Костю:

– Ну… Я пойду… поздравлять. Догоняй.

Она неуверенно улыбнулась и направилась к навесу, под которым продолжал трудиться струнный квартет. Приглушенные расстоянием звуки танго из «Запаха женщины» смешивались с гулом десятков голосов, взрывами смеха, звоном бокалов и потявкиванием замерзшей собачки в красном комбинезончике.