|
Потом завод зачах и закрылся, а вместе с ним зачахла и турбаза. Деревянные домики на четыре койки развалились, сетчатый забор проржавел, плитки, которыми были выложены дорожки, вросли в землю и растрескались под напором сорной травы. Руины турбазы даже некому было разобрать на дрова, потому что ближайшая подмосковная деревня находилась в двадцати километрах отсюда, а проехать к этому месту по сплошному бездорожью можно было только на очень хорошем джипе. Недаром главным средством сообщения с базой всегда были именно ходившие от Речного вокзала «Ракеты». Быстроходные суда продолжали швартоваться к пристани еще полгода, но никто в «Болотово» не сходил, никто не садился, и маршрут упразднили. Пристань заросла высоким прибрежным кустарником, о ее существовании все забыли.
Когда Шепилов сказал Юрцу с Игорем, что лоха, которого они когда-то метелили в парке, надо вывезти в такое место, чтобы тот сразу намочил штаны, Юрец сразу вспомнил про «Болотово». Он ездил на заводскую турбазу мальчишкой с родителями и ностальгически навестил эти места пару лет назад, когда испытывал в деле свой «Ленд Круизер». Чтобы добраться до «Болотово», нужно было час гнать по шоссе и пробираться через лес по едва заметной колее, но пристань того стоила. Юрец уверял, что упертого лоха достаточно будет приковать наручниками к ограде и оставить одного часа на два, но Шепилов настаивал на более действенных методах. У Игоря такие методы были… В «Хаммере» Косте сразу надели на голову какой-то мешок, а к месту везли, врубив на полную громкость музыку, чтобы отбить охоту разговаривать. Это тоже была часть обработки. – Вылезай, приехали! – скомандовал Игорь, когда «Хаммер» наконец остановился, а музыка смолкла. Юрец снял с Костиной головы мешок. Тот осмотрелся. Из-за кустов выглядывал ржавый железный навес пристани с олимпийской символикой на передней стенке. Колыхалась на ветру высокая трава, слышался плеск волн, и какое-то щемящее чувство подсказывало, что в радиусе многих километров нет ни души. Игорь с Юрцом подхватили Костю под руки, выволокли на пристань и быстро приковали наручниками к ржавой ограде. Костя пытался вырываться, но резкий удар под дых согнул его пополам, моментально лишая сил. – Я думал, ты успокоишься, – вздохнул Шепилов с показным огорчением человека, который честно пытался решить дело миром, но вынужден прибегнуть к крайним мерам. – А я думал, ты успокоишься! – вызывающе ответил Костя, откашливаясь и пытаясь выпрямиться. Стоявший рядом Юрец пнул ногой побеленный чайками чугунный кнехт. – Прикинь, Лех, у меня знакомый черепушкой об такую чугунину стукнулся… Только весной всплыл. Костя усмехнулся: – Утопите? Давайте… Вас же менты вычислят, колоть начнут. Знаете, как в ментуре колют? Игорь привычным движением вытащил из кармана красное милицейское удостоверение и сунул Косте под нос. – Фуфло мучное, ты кому про ментуру трешь? Сам-то знаешь, как там колют? – Да чего ты с ним базаришь? – снова подал голос Юрец. – Это же Коста Мурманский. Барыга героиновый. Игорь посмотрел на Костю пристальнее и талантливо сыграл изумленное узнавание: – Точняк, Коста… А я думаю, где я эту морду видел? У нас в картотеке! – Ну-ка, прошмонай его. Шепилов с довольной ухмылкой наблюдал за бесплатным цирковым представлением. – Надо, Коста, надо… – ласково протянул Игорь, запуская руку в карман Костиной куртки. Когда он извлек пакетик с белым порошком, Костя даже не удивился. – Опа! Грамм на пять, – обрадовался Игорь. – Коста, ты чего, поднялся? У тебя же никогда больше грамма не было. – Ладно… Я эти ваши разводы знаю, – зло сказал Костя, бросая ненавидящие взгляды то на одного мучителя, то на другого. |
