– Да… Лучший… Я вижу… – Криво усмехнулся я, медленно подняв с пола упавшие тутда с глухим стуком и всё ещё ярко-красные от нагрева металлические щипцы. – Настолько лучший, что пытался сейчас того самого пленника сделать просто немым! Того самого пленника, которого вы, Ваше Величество, собирались допрашивать об определённых участниках мятежа, которых могло и не быть на поле брани, этот умник хотел за язык раскалёнными щипцами схватить! Вот это профессионал! Ваше Величество! А вы хотя бы понимаете, что после такого, этот дворянина нам бы вообще ничего не сказала? Даже если бы захотел! Потому, что не смог бы. У него бы языка не было! И вот тут у меня возникает вопрос… Вполне закономерный… Если он настолько хороший палач, как вы рассказываете, разве он не должен был знать таких прописных истин? А если он их знает, то почему он хотел сделать так, чтобы мятежник ничего нам не смог сказать? Может быть ему за это заплатили? Тогда возникает ещё одни интересный вопрос… Кто именно ему заплатил за то, чтобы мятежники нам не рассказали о тех, кто ещё мог участвовать в этом мятеже? Я не знаю, как у вас, Ваше Величество, но у меня много вопросов к этим мятежникам. И в первую очередь это вопросы о том, где они вообще взяли деньги на всё это? Вы же сами видели трофеи? Среди трофеев были обнаружены целые сумки, забитые золотом. Которое, как я уже узнал от некоторых пленных, просто допросив их прямо там, в поле, предназначалось именно для наёмников. И тут, понимаете ли, есть такая возможность пообщаться с ними вдумчиво и в присутствии палача… А он их языка лишить хочет? Это нормально?

Естественно, что мой наскок категорически не понравился самой королеве. А уж как он не понравился сыну Петровича, тут и словами передать было бы просто невозможно. Он сначала скулил, когда я только начал говорить. Однако потом, чем больше я говорил, тем больше он становился серым и мокрым от пота. И даже забыл о том, что у него рука до сих пор была прибита к деревянному щиту тем самым метательным ножом. Естественно, что и у королевы возникли вопросы. На которые этот толстяк сначала отказывался отвечать. Он только завывал о том, что он палач в каком-то там поколении, и лучше всех разбирается в этом деле. Хотя я в этом уже сильно сомневался. Например, пара подмастерьев, которых я здесь видел, лучше него действовали. Быстро, ловко. Буквально несколькими ожогами вынуждая своих подопечных на стенку лезть от боли! Этот же действовал как-то слишком уж топорно. Словно лесоруб, который пытается срубить дерево. А так нельзя действовать в отношении допрашиваемых.

– Так ты говоришь, что потомственный палач? Много поколений палачей было в твоём роду? – Задумчиво вздохнув, я подошёл и одним рывком выдернул свой метательный нож из дерева, который он не мог вообще даже пошатнуть, и внимательно посмотрел на сползшего на грязный пол этой пыточной толстяка. – Прекрасно… Просто великолепно… Хороший специалист такого дела всегда нужен. Раз ты потомственный, то наверняка прекрасно знаешь о том, сколько именно у тебя было поколений предков? Ну, у меня простой вопрос. Где похоронен твой отец? Ты хотя бы это знаешь? Если ты потомственный палач, даже хотя бы по втором поколении, то должен знать своего отца, который тебя научил этому ремеслу. Тем более, ты должен знать о том, где он находится сейчас… Если он жив… А если он уже ушёл к Господу, то ты должен знать о том, где его могила! Правильно? Так, где могила твоего отца?

Этот вопрос задан мной не просто так. Мне хотелось заставить всех присутствующих понять, что этот человек обычный лжец. Просто он очень удобно устроился. И уже давно не является специалистом своего дела. Так как он привык к тому, что за него всё делают другие. А он только деньги получает. К тому же, я понял главное. Он явно не просто так хотел лишить языка мятежника, которого мы хотели допросить… Как можно понять, если ты просто не разбираешься в том, что происходит.