Его племянник, Туз, говорил, что незадолго до пожара с его дядей стало твориться что-то ужасное — как в «Сумеречной зоне». Конечно, Туза тогда даже и близко здесь не было; он тянул свой четырехлетний срок в Шоушенской тюрьме за ограбление со взломом. (Ежу было понятно, что Туз Мерилл плохо кончит; в школе он слыл отъявленным драчуном и задирой. Все дети в городе, наверное, переходили на другую сторону улицы, едва заметив, как Туз вышагивает по тротуару в своей байкерской куртке, звенящей молниями и заклепками, и тяжелых подкованных ботинках.) Но знаете, люди все-таки ему верили — может быть, с Папашей в тот день и вправду стряслось что-то странное, а может, все это просто сплетни за чашкой кофе и куском яблочного пирога в забегаловке у Нан.

Здесь все осталось таким же, как и во времена вашей молодости. Люди бесятся из-за религии, страдают из-за несчастной любви, носят в себе секреты, таят в себе злобу… и даже страшные истории, как та, что я только что рассказал — о том, что было или чего не было в день гибели Папаши, — все это лишь для того, чтобы скрасить еще один скучный и серый день. Касл-Рок таки остался прекрасным местом для того, чтобы жить и расти, как написано на плакате у въезда в город. Солнце ласкает озеро и листья деревьев на берегу, а в ясный день со Смотровой площадки видна вся дорога до самого Вермонта. Дачники, приезжающие на лето, обсуждают утренние газеты, а по вечерам в пятницу или субботу (а то и в пятницу, и в субботу) на стоянке рядом с «Подвыпившим тигром» иной раз случаются драки, но приезжие всегда уезжают домой, а драки заканчиваются. Этот город всегда был прекрасным местечком, и если кто-то начинает грузиться и грузить окружающих, знаете, что мы говорим на это? Мы говорим: «Это пройдет, он скоро на это забьет».

Генри Бофорта, к примеру, бесит, когда Хью Прист спьяну пинает его музыкальный автомат… но он скоро на это забьет. Вильма Ержик и Нетти Кобб терпеть друг друга не могут… но Нетти скоро на это забьет (наверное), а для Вильмы ненависть и неприязнь — просто обычное состояние организма. Шериф Пангборн до сих пор убивается по своим так нелепо погибшим жене и младшему сыну, и это, конечно же, очень большое горе, но и он тоже когда-нибудь успокоится — всему свое время. У Полли Чалмерс тяжелый артрит. Он не проходит, даже наоборот — если честно, то чем дальше, тем хуже. На такое забить невозможно, но она все равно притерпится. И она не одна такая — таких миллионы.

Мы по-прежнему иной раз огрызаемся друг на друга, но в основном все идет нормально. Или шло до сих пор. А теперь, друг мой, я вам скажу настоящий секрет: я из-за этого вас и позвал — сразу как только увидел. Есть у меня подозрение, что надвигается беда — настоящая беда. Нюхом чую, она уже не за горами, как гроза в неурочное время года. Склоки между католиками и баптистами из-за «Ночи в казино», дети, которые дразнят бедного заику Слопи, страдания Джона Лапуанта от несчастной любви, горе шерифа Пангборна — все это покажется мелочью по сравнению с тем, что нас ждет.

Видите здание на той стороне Главной улицы? Четвертое по счету от пустыря, на котором стоял «Эмпориум Галлориум»? С зеленым навесом над входом? Ага, вот это! Окна замазаны мылом — заведение еще не открыто. Вывеска: «Нужные вещи». Что еще за хрень такая? Я понятия не имею, но что-то мне здесь не нравится.

Предчувствие нехорошее.

Взгляните еще раз на улицу. Видите этого мальчика с велосипедом? Ага, того самого — с мечтательным видом.