Лучше всего было то, что Мерси могла покупать вещи для мужа.

Она мгновенно поняла, что у мистера Альбиона отменный вкус, хотя одевался он скромно. Джон был одет хорошо. И лондонские моды очень быстро достигали Нью-Йорка. Но лондонские портные выдерживали известный стиль – его было трудно определить, но он безошибочно узнавался. Мерси еще и недели не пробыла в Лондоне, а уже упросила мистера Альбиона свести Джона к своему портному и постижеру.

Они с миссис Альбион смогли порадовать его и другими обновами: серебряными пряжками на туфли, красивыми часами, шпагой, темляком, льняной тканью на рубашки. Мерси купила ему даже серебряную табакерку. Мода нюхать табак проникла, конечно же, и в Нью-Йорк, так что американские торговцы табаком уже наладили его производство. Джон Мастер вовсю дымил трубкой, но табакерку счел излишеством. «Если я начну нюхать, то буду чихать на тебя целый день – и ночь заодно», – посулил он весело.

Но главное облечение принес Джеймс.

Джон Мастер отлично помнил собственную юность и то, каким разочарованием бывал для отца. И если он часто решал за Джеймса, то только в надежде, что из того выйдет больший толк. В Нью-Йорке он думал, что Джеймсу пойдет на пользу знакомство с людьми вроде Чарли Уайта, а в Лондоне нарисовались совсем другие возможности. Здесь, у истоков империи, тот мог усвоить всю историю, познать все правила и манеры, приличествующие настоящему джентльмену. Перед отплытием он написал Альбиону письмо с просьбой найти для Джеймса наставника и понадеялся, что Джеймс не озлится вконец. Но к его великому облегчению, вскоре стало ясно, что Альбион сделал удачный выбор: он подыскал сметливого юношу, недавнего выпускника Оксфорда, который еще и составил Джеймсу компанию.

– В первые дни, – объявил юноша, – я собираюсь показать Джеймсу город. А по ходу дам несколько уроков истории.

И это, похоже, сработало. Через неделю, когда Мастер отправился с сыном в Вестминстер, он был потрясен знаниями Джеймса о британском парламенте. Спустя несколько дней Джеймс даже вежливо, но твердо поправил его в грамматике.

– Вот наглец! – воскликнул родитель, но ничуть не обиделся.

Джеймс превосходно ладил со своим молодым наставником. Когда Альбионы представили его богатым лондонским сверстникам, он не нашел между ними и собой большой разницы. Нью-йоркская молодежь уже переняла гнусавое, медлительное произношение лондонского света,