– Я не убивал Фрэнка! – завопил Джемми, причем его голос звучал вполне искренне. – Слово джентльмена!

Даруэнт не обратил на него внимания. Таунсенд злорадно потирал руки.

– Вы привезли меня в голубой карете в Кинсмир-Хаус в Букингемшире, – спокойно продолжал Даруэнт. – Как я говорил мистеру Малберри и падре, мне казалось, что меня вытащили из кареты двое, но, вероятно, я ошибся. Вы были в одиночестве, Джемми. Тиллотсон Луис прямо сказал мне, что вы сильны как бык, и я должен был заметить это раньше.

Но вот где загадка! Вы не сомневались, что похитили Тиллотсона Луиса. Но когда я обнаружил тело Фрэнка, вы снова ударили меня по голове. Одного взгляда при хорошем освещении вам было достаточно, чтобы понять – я не Луис. – Даруэнт передохнул. – Однако, Джемми, каким образом вы выяснили, что я никому не ведомый Дик Даруэнт из Ковент-Гардена? Как могли вы придумать изобретательный план доставить оба тела на Гартер-Лейн и выбросить их из кареты возле моей фехтовальной школы? Как вы вообще узнали о школе?

Джемми, по бледному лицу которого градом катился пот, уцепился за эти слова, как будто все, что Даруэнт говорил ранее, было шуткой.

– Конечно! – воскликнул он, глупо хихикая. – Это сущая ерунда! Я никак не мог об этом знать!

– Могли, – возразил Даруэнт. – Таунсенд!

– Да, милорд?

– В вашем письме вы сообщали мне, что таинственный кучер уже целый год промышляет грязными делишками в Ковент-Гардене и Сент-Джайлс, причем главным образом для забавы, и что он всех там знает.

– Да, милорд. Это истинная правда.

– Видите, Джемми? Разумеется, вы должны были знать Дика Даруэнта, хотя он вывесил над дверью своей школы фамилию д'Арван. Вы, и только вы среди людей вашего круга могли знать, куда выбросить тела. Не так ли? – обратился он к остальным.

Элфред и Томас, стоя в дверном проеме, что-то прорычали, словно ручные тигры. Кэролайн прислонилась к оконной портьере, закрыв глаза.

– И это наименьшее доказательство против вас, Джемми, – дружелюбным тоном продолжал Даруэнт, хотя и чувствовал боль в лопатках от смертельной усталости. – Находясь в государственном секторе Ньюгейта, я нарочно проиграл вам в карты несколько тысяч, так как хотел, чтобы вы ввели меня в общество и помогли встретиться с сэром Джоном Бакстоуном. – Лицо Даруэнта помрачнело. – Я не особо следил за моими словами и тоном, а вы отнюдь не дурак, Джемми, и догадались, что я хочу повидать Бакстоуна не с целью пожать ему руку. Десятилетний ребенок понял бы, что я намерен драться с ним на дуэли. И вы ухватились за удобную возможность. Несмотря на ваши назойливые расспросы, я ничего вам не сообщил. Но вы знали, что я видел комнату с красно-золотыми обоями и вазой с апельсинами и видел мертвеца. Если бы я хотя бы обнаружил связь между вами и Фрэнком Орфордом, мертвецом стали бы вы. Так не лучше ли мне было пасть от пули Бакстоуна?

– Надеюсь, вы на меня не в обиде, старина? – ляпнул Джемми, и Таунсенд внезапно расхохотался.

– Какие могут быть обиды, – вежливо отозвался Даруэнт.

Он ясно видел, что Джемми не лицемерит, а искренне считает себя славным парнем. Если беспечный мотылек замышляет и осуществляет смертоносный план, то не по злобе, а лишь потому, что должен получить то, что хочет.

– Когда вы представили меня Бакстоуну в клубе «Уайтс»…

– Я ведь не хотел этого делать, верно?

– Жаль, что мы не вели письменный протокол, – усмехнулся Даруэнт. – Каждое ваше блеяние, якобы из желания уладить дело миром, только подстрекало нас обоих, что и было вашей подлинной целью. А потом, когда я подошел к выходу из клуба и вы последовали за мной… Помните тот момент?

– Конечно, черт возьми! Почему бы и нет?

– Мы ведь были там только вдвоем, не так ли?

– Ну и что? Разве не может человек подойти к выходу из собственного клуба?

– Я сказал вам, что через два часа должен быть в своем доме… вернее, в доме моей жены – на Сент-Джеймс-сквер.