– Они слишком рады поражению Бони, чтобы устраивать беспорядки, – проворчал Джек Бакстоун. – Жаль! Могла бы выйти славная забава.

– Но что сказал этот человек? – допытывалась Кэролайн.

– Не могу вам ответить, дорогая, я не слышал. Хотя к чему притворяться, будто вы не поняли? Ваш муж…

– Ш-ш!

Но, обернувшись, Кэролайн поняла, что ее никто не мог услышать. Гости – мужчины с проклятиями, а женщины с разочарованными вздохами – уже спускались вниз. Стулья с тростниковыми сиденьями были отодвинуты от длинного стола, являющего собой хаотическое нагромождение стекла и фарфора, где догорали свечи в лучших оловянных подсвечниках хозяина таверны.

Единственный оставшийся гость, мистер Джемми Флетчер, лежал мертвецки пьяным поперек стола лицом вниз. Его волосы были растрепаны, а парчовая треуголка – деталь вечернего туалета, столь часто носимая под мышкой, что ее называли chapeau de bras, – покоилась на жирном блюде. Храп молодого мистера Флетчера гулко звучал в утренней тишине.

– Дело в том, дорогая, – хладнокровно сообщил Бакстоун, – что ваш супруг получит… как это называется… отсрочку.

В голубых глазах Кэролайн мелькнуло беспокойство. Кэролайн раскрыла веер и начала им обмахиваться, хотя в комнате было прохладно.

– Но ведь его все равно повесят, не так ли?

– Не ручаюсь, дорогая. Жаль, что мы не могли пригласить за стол этого адвоката. Но всему есть предел.

– Безусловно.

– Помните, что сказал Харри Майлдмей, когда какое-то нахальное ничтожество предложило ему воспользоваться его каретой? «Очень любезно с вашей стороны, сэр, но где же поместитесь вы? На запятках с одним из лакеев?»

Поскольку Бакстоун остался с Кэролайн наедине, он позволил себе громко захохотать, едва не заглушив храп Джемми Флетчера.

– Не повезло вам, дорогая, – заметил он, вновь став серьезным. – Будет скверная шутка, если вашего мужа помилуют и выпустят на волю. Впрочем, меня это не касается.

Подойдя к столу, Бакстоун взял свечу, наклонил ее и начал капать воск на волосы спящего Джемми. Кэролайн наблюдала за этим развлечением, все энергичнее обмахиваясь веером.

– Джек!

– Что?

– Вы питаете ко мне хоть какие-то дружеские чувства?

– Дорогая моя! – Бакстоун наморщил лоб. – Разве я не примчался из Аутлэндса, чтобы составить вам компанию?

– Тогда обещаете не насмехаться надо мной, если я сделаю… нелепое признание?

– Насмехаться? Я? – Очевидно, его бы здорово удивило, если бы кто-нибудь усомнился, что он не принадлежит к самым приятным людям на земле.

– Вы обещаете не смеяться и не болтать об этом в «Олмаксе»?

– Пусть сгниют мои кишки, если я это сделаю!

– Этот осужденный… – неуверенно начала Кэролайн, продолжая обмахиваться. – Признаюсь, я нашла его… довольно привлекательным.

Она допустила оплошность. Эмоциональная атмосфера в комнате сразу изменилась. Бакстоун поставил свечу на стол под аккомпанемент храпа Джемми Флетчера.

– Вам нравятся оборванцы? – холодно поинтересовался он.

– Когда я впервые увидела его, он показался мне самым отвратительным существом из всех, каких я когда-либо видела. Но потом я посмотрела ему в глаза и услышала его голос. Конечно, это глупо, но даже вы, Джек, должны были заметить, что он говорит как…

– Как джентльмен?

– Я хотела сказать, как преподаватель в Оксфорде.

Бакстоун игнорировал это замечание.

– Я уже забыл, сколько раз делал вам предложение.