Карина Демина. О бедной сиротке замолвите слово
Пролог
Девочка спешила навстречу любви. Она не шла – летела, и босые ноги едва касались влажной крыши. Та еще блестела после недавнего дождя. Скоро взойдет солнце, и вода испарится, а с ней и остаточный след, который и без того был почти неуловим. – Я знала, – она смотрела снизу вверх, и глаза ее сияли. – Я знала, что это – настоящее чувство. – Конечно. – Ты любишь меня… только меня… Он коснулся пальцами ее лица. Теплое. Волосы мягкие и так знакомо пахнут травами. Лепесток ромашки запутался в кудрях, и темные круги под глазами ее не портят. Почти. – Я… так страдала. – Прости. – Ничего, – она вытерла несуществующую слезинку. Притворщица. Именно тогда он и решился. – Ты хочешь, чтобы мы были вместе? Навсегда? – он прошептал это в розовое ушко, и то вспыхнуло, покраснело. – Тогда ты должна кое-что для меня сделать. Сумеешь? Она кивнула. И эта ее готовность сделать действительно все, что угодно, взбесила куда сильнее, чем признания. Она ведь и вправду сделает. Все, что он ни попросит… А он не будет просить много. Он возьмет ее за руку, теплая ладошка с крошечной меткой старого шрама. Пальчики тонкие, хрупкие. Ноготки… она так и не избавилась от привычки грызть их. Он потрогал эти ноготки и погладил шрам, прощаясь. – Идем. Она покорно шагнула на край крыши. Солнце уже показалось, а значит, стоило поторопиться. – Видишь, – он провел рукой в воздухе, позволяя иллюзии раскрыться, – нас ждут. Сегодня мы поженимся, а завтра расскажем обо всем. Он точно знал, что она видит. Дорожку средь клиновидных маррантов. Узкие и высокие, с серебристыми листьями, которые марранты не сбрасывали и зимой, они напоминали диковинные пирамиды. Сиял белизной девичий кумарис, прозванный невестиным цветом. И редкие желтые пятна лютиков лишь подчеркивали искристую эту белизну. Мох наползал на камни… Храм. – Это… – Здесь не спросят о дозволении родителей, – он поцеловал ее пальцы. – И никто никогда не скажет, что наш брак незаконен. Понимаешь? Она кивнула, не сводя взгляда с нагромождения валунов, среди которых то тут, то там виднелись статуи. В отличие от храма их время не тронуло. – Ты же понимаешь, что иначе нам не позволят… – Д-да… – она обернулась. – А ты… ты уверен? – Конечно. Его начала раздражать эта нерешительность. – Но если ты не готова… я не могу держать портал вечно. И она решилась. Один шаг. Всего один шаг, и иллюзия задрожала, осыпалась ворохом разноцветных искр. Она только и успела, что коротко вскрикнуть. Звук удара был… неприятным. Почему-то он представлял это иначе, но… он выглянул, убеждаясь, что все прошло именно так, как должно. Девушка лежала, распластавшись на каменных плитах. Ее изломанная фигурка с высоты седьмого этажа гляделась ненастоящей, кукольной. Ручки-ножки, кружевное платьице, волосы светлым ореолом… даже в чем-то красиво, правда, он понимал, что эта красота – тоже иллюзия. Стоило поспешить, а то мало ли… Шлюха свое заслужила, но что-то подсказывало, что законники с такой постановкой не согласятся.
– А то! – Я пнула его по голени, уже без особого раздражения, но так, для острастки, добавив: – В следующий раз вообще яйца оторву… Я вывернулась из теплых Вадиковых объятий. |
