|
Я не знаю, кто прав Гомер, Шекспир, Лопе-де-Вега, вообще древние, не боявшиеся рыться в «навозной куче», но бывшие гораздо устойчивее нас в нравственном отношении, или же современные писатели, чопорные на бумаге, но холодно-циничные в душе и в жизни? Я не знаю, у кого плохой вкус: у греков ли, которые не стыдились воспевать любовь такой, какова она есть на самом деле в прекрасной природе, или же у читателей Габорио, Марлитта, Пьера Бобо (П. Д. Боборыкина, И. Б.)?.. Ссылка на Тургенева и Толстого, избегавших «навозную кучу», не проясняет этого вопроса. Их брезгливость ничего не доказывает: ведь было же раньше их поколение писателей, считавших грязью не только «негодяев с негодяйками», но даже описание мужиков и чиновников ниже титулярного… Художественная литература потому и называется художественной, что рисует жизнь такою, какова она есть на самом деле.
47
Ее назначение - правда безусловная и честная. Суживать ее функции такой специальностью, как добывание зерен, так же для нее смертельно, как если бы Вы заставили Левитана рисовать дерево, приказав ему не трогать грязной коры и пожелтевшей листвы… Для химиков нет ничего на земле нечистого. Литератор должен быть так же объективен, как химик; он должен отрешиться от житейской субъективности и знать, что навозные кучи в пейзаже играют очень почтенную роль, а злые страсти так же присущи жизни, как и добрые». М. В. Киселева была писательницей, дом их был культурный, у них бывали и художники, и музыканты, и актеры. Чехов любил эту семью, и они были дружны. Через пятьдесят лет, после выхода в свет моих «Темных аллей», я получал подобные письма от подобных же Киселевых и приблизительно некоторым из них отвечал так же. Действительно все повторяется.
познакомился с ним в Москве, в конце девяносто пятого года. Видались мы тогда мельком, и я не упомянул бы об этом, если бы мне не запомнилось несколько очень характерных фраз его. Вы много пишете? - спросил он меня однажды. ответил, что мало. Напрасно, - почти угрюмо сказал он своим низким грудным баритоном. Нужно, знаете, работать… Не покладая рук… всю жизнь. И, помолчав, без видимой связи прибавил: - По-моему, написав рассказ, следует вычеркивать его начало и конец. Тут мы, беллетристы, больше всего врем… После таких мимолетных встреч и случайных разговоров, в которых были затронуты любимые темы Чехова - о том, что надо работать «не покладая рук» и быть в работе до аскетизма правдивым и простым, - мы не виделись до весны девяносто девятого года. Приехав на несколько дней в Ялту, я однажды вечером встретил Чехова на набережной. - Почему не заходите ко мне? - сказал он. Непременно приходите завтра. - Когда? - спросил я. - Утром, часу в восьмом. И, вероятно, заметив на моем лице удивление, он пояснил:
49
Мы встаем рано. А вы? тоже, - сказал я. Ну, так вот и приходите, как встанете. Будем пить кофе. Вы пьете кофе? Изредка пью. Пейте каждый день. Чудесная вещь. Я, когда работаю, ограничиваюсь до вечера только кофе и бульоном. Утром - кофе, в полдень - бульон. то плохо работается. поблагодарил за приглашение, и мы молча прошли всю набережную и сели в сквере на скамью. Любите вы море? - сказал я. Да, - ответил он. - Только уж очень оно пустынно. Это-то и хорошо, - сказал я. Не знаю, - ответил он, глядя куда-то вдаль сквозь стекла пенснэ и, очевидно, думая о чем-то своем. - По-моему, хорошо быть офицером, молодым студентом… Сидеть где-нибудь в людном месте, слушать веселую музыку… И, по своей манере, помолчал и без видимой связи прибавил: Очень трудно описывать море. Знаете, какое
» описание моря читал я недавно в одной ученической тетрадке? «Море было большое». |
