Через несколько дней Андерсен описал эту поэтическую историю в письме на родину. Но на этом интерес его к судьбе юного героя не закончился. Захотелось узнать, где похоронен парижский мальчуган. Тот же спутник привел его на кладбище. Был день памяти погибших. На улицах раздавались звуки хоральной музыки, а на стенах домов развевались траурные полотнища и знамена. На маленьком кладбище каждому, кто проходил мимо, давали букетики желтых бессмертников, обвитых крепом, с тем, чтобы бросать их на могилы.

Перед одной из них на коленях стояла старая женщина с бледным лицом. От нее нельзя было отвести взгляда. Первое предположение, возникшее при виде этой безутешной, убитой горем старухи, превратилось в уверенность: она склонилась перед могилой того самого мальчика.

Громадный человеческий поток двигался в удивительном молчании. На всех могилах горели голубые огни. Глубокая тишина завораживала. Андерсен положил свой букет на могилу, спрятав из него только один цветок. «Он напоминает мне, — писал Андерсен, — о юношеском сердце, которое разорвалось в борьбе за отечество и свободу».

Отважный и благородный малыш заживет второй жизнью не только на полотнах французских мастеров и в рассказе Андерсена, но и на страницах многих других произведений искусства, а также литературы. В том же 1836 году, когда в журнале «Ирис» был опубликован рассказ Г. X. Андерсена, на парижской площади Звезды завершили сооружение Триумфальной арки. На одной из скульптурных групп, украшавших ее, были изображены «Волонтеры 1792 года». Современники назвали эту поэму в камне Франсуа Рюда, посвященную народному восстанию, — «Марсельеза». В центре группы — подросток, почти мальчик. Прильнув к плечу воина, он сжимает рукоятку меча. Вся его фигурка, взгляд полны решимости драться до победы.

Проявляя храбрость и находчивость, будет сражаться на баррикаде вместе со взрослыми и мальчик Жозеф — персонаж романа Реи Дюссейля «Монастырь Сен–Мера», написанного в 1832 году. Парижский мальчуган перекочует в книги Эжена Сю, Понсона де Террайля, А. Дюма–сына, он промелькнет в стихах Огюста Барбье и других поэтов. Много лет спустя, в конце века, его маленькая фигурка вновь возникнет в прекрасном романе Феликса Гра «Марсельцы».

*

Встретим мы его под разными именами и в произведениях Виктора Гюго — в романе «Собор Парижской богоматери», в «Истории одного преступления», во многих стихах, в том числе и в стихотворении «На баррикаде». И, наконец, как наиболее яркий образ он предстанет перед нами под именем Гавроша на страницах огромной социальной фрески — романа «Отверженные».

Нам не известно имя мальчика, о котором рассказал Андерсен; не известно, кого нарисовал Делакруа. Но несомненно, что материал для их произведений дала жизнь. Чтобы еще раз убедиться в этом, достаточно раскрыть историю борьбы французского народа. Многие ее страницы посвящены детям, самоотверженно сражавшимся под знаменем Революции. Всякий раз, когда народ поднимается в бой против тирании, когда раздается клич «Отечество в опасности!», — в эти исторические моменты, говорил Гюго, обыкновенный человек вырастает в гиганта, «Руже де Лиль слагает песнь, ее претворяет в жизнь Бара». Виктор Гюго нередко вспоминает это имя в своих произведениях. «Пусть каждый подросток будет таким, как Бара!» — призывал писатель в «Воззвании к французам», написанном на склоне лет в тяжелый для его родины час — осенью 1870 года.

Имя Жозефа Бара, этого мальчика–патриота, стоит первым в списке реальных предшественников Гавроша. Он жил и сражался за полвека до того, как герой Гюго поднялся на баррикаду, в те великие дни, когда французы шли в бой за свободу, равенство и братство, штурмовали Бастилию, вели войну со всей аристократической Европой, воевали с собственной контрреволюцией.