Через полчаса, когда мы вернулись к своему самолету, рядом с ним стояли два абсолютно голых индейца с луками в руках и колчанами на плече. Я на всякий случай взял с собой пистолет, так что особо не испугался, подумав лишь, что лишь бы самолёт не раскурочили… Тоже мне любитель гейзеров.

Я подошел к ним и сказал по-мивокски:

– Мир вам.

Один из них ответил мне на том же языке, но было видно, что он говорил на нем не лучше, чем я:

– Кто вы?

– Мы русские, оттуда – и я показал на юг.

Индейцы неожиданно опустили луки.

– Нам говорить, что вы хорошие люди, – сказал тот. – Что вы лечить больные. У нас есть больные. Мы люди имя асочими.

Я перевел Лизе. Она сказала:

– Скажи им, что я сейчас осмотрю больных, а потом вернусь с лекарствами.

Я им перевел, как смог. Они прижали руки к груди и поклонились Лизе. Похоже, врачи были у них в чести.

– Идти с нами.

– Мы бы не хотели, чтобы что-нибудь случилось вот с этим – и я показал на самолет.

– Не надо бояться. Моё имя Сем-Йето. Мой друг смотреть. Ничего не трогать.

Мы пошли с ним и вскоре увидели небольшую деревню, построенной из домов, похожих на перевернутые корзины, вроде домов чумашей, только побольше и овальных в форме. Между ними сновали мужчины и женщины, такие же обнаженные, как и наши спутники; разве что на голове у женщин были плетеные шляпы, а у мужчин колпаки из шкур животных.

– Деревня имя Нилектсонома, – сказал индеец, показав на деревню. – Здесь больной, – и мы зашли в один из домов.

Внутри оказалось, что пол находится сантиметрах в шестидесяти ниже уровня земли; на полу лежало несколько шкур, на одной из которых стонала и металась маленькая девочка, укрытая такой же шкурой.

Лиза достала маску из наплечной сумки, натянула её, и потрогала лобик ребёнка.

– У нее жар. Похоже на грипп. Посмотрим, что у меня с собой, – и она достала из сумки горсть лекарств и выбрала пару упаковок. Потом она велела:

– Пусть принесут воды!

Я перевел это на мивокский, как мог. Через пять минут, это было сделано, и Лиза положила две таблетки в рот девочки и дала ей запить.

Затем мы навестили двоих других, тоже детей. После этого нас практически насильно усадили на длинное бревно и накормили вкусным мясом и жареными грибами. Не успели мы закончить трапезу, как прибежала девочка и что-то сказала Сем-Йето.

– Девочка уже не горячий! – сказал он по-мивокски. – Спасибо, о великий – и он низко поклонился Лизе.

– Объясни ему, что мы завтра с утра ещё раз прилетим к ним, – сказала Лиза. Проверим, как будут чувствовать себя дети.

Я перевёл, и Сем-Йето проводил нас к самолёту. Но когда «Стрела» вдруг побежала по полю и взмыла в небо, мы, взглянув вниз, увидели обоих мивоков лежащих ничком на земле. Бедняги были напуганы до смерти.

Когда мы взлетели, я почувствовал Лизину руку на своей щеке. Поцеловав ее, я подумал, что первым делом, может быть, и самолеты, ну а девушки, а девушки – важнее всего. Если они, конечно, такие, как моя любимая.

3. Что день грядущий нам готовит?

Двадцать четвертое сентября стало «Днем Аэронавтики», а первого октября были основаны сразу два форпоста – Новомосковск, на Русской реке, и Алексеевка, у гейзера в долине Напы. О последней договорились с индейцами Нилектсономы – они были очень довольны тем, что там будут основаны лечебница и школа. А вот на попытку матушки Ольги уговорить их носить одежду они ответили отказом – мол, мы всегда так ходили, а одежду надеваем только зимой, когда холодно.