|
. Остальные подтянулись, долго наблюдали за домами и ничего не подозревающими деревенскими жителями. Когда-то здесь осушили участок болота, потом чуть оттеснили сами деревья, теперь здесь пашни, огороды, на краю болота пасутся козы, хрюкают в загородке свиньи, доносится квохтанье кур, звонко прокричал петух… Все поглядывали на Гая, он и раньше командовал большими отрядами в боях с сарацинами и почти из любого боя выходил, сохранив жизни большинства своих людей. – Сперва окружить, – велел он негромко. – Вон там видна дорога в лес… Хайдун, с двумя лучниками встанешь там. Ни один не должен ускользнуть! Он сказал это и сам сжался от стыда, это же обычная французская деревня, а не расположившийся на отдых отряд сарацин. Хайдун прогудел сбоку: – Сэм и Нил – за мной! Гай отправил еще шестерых, чтобы перекрыли возможные пути бегства, а сам, выждав нужное время, вышел из-за деревьев и направился к домам. Их заметили не сразу, а потом раздался испуганный женский крик, люди застыли на минуту, настороженно наблюдая за чужаками, потом начали разбегаться по домам. Слышно было, как гремят засовы, лязгают запоры, кто-то даже придвинул, судя по скрипу и пыхтению, что-то тяжелое к дверям. Рядом с Гаем ровно шагает Армстронг, могучий здоровяк из северных областей Англии, где идут постоянные стычки с шотландскими лордами, но там драться ему показалось скучно и обыденно, вот и отправился в Крестовый поход в жаркую пустынную Палестину, где странные звери и чудные народы. – Заперлись, – проговорил он довольно, – это хорошо… Не люблю, когда разбегаются. Я тоже, сказал Гай молча. Когда разбегаются, не всегда удается остановить иначе как стрелой. Английские лучники – лучшие в мире, а с ним возвращаются лучшие из лучших, кости остальных засыпают раскаленные пески Святой Земли. Эти, уцелевшие, не промахиваются. Они вышли на середину улицы, Гай прокричал громко: – Мы ничего вам не сделаем!.. Мы крестоносцы, возвращаемся домой!.. И хотя наши государи не дружат, но мы с вами не воюем!.. В домах оставалось тихо, хотя он видел, как подрагивают занавески. Армстронг пошел к колодцу и, вытащив ведро с водой, жадно припал к нему, как умирающий от жажды конь. Двое из отряда, не дождавшись, чтобы кто-то вышел, развернулись на куриное квохтанье и почти одновременно выпустили стрелы. Послышался истошный куриный крик, стрелки захохотали и выпустили еще по две стрелы, и каждый раз слышно было, как бьется о землю подстреленная птица. Потом они развели огонь посреди улицы и жарили на вертелах уже почищенных и выпотрошенных кур. Впрочем, все у костра сели так, чтобы никто не подобрался незамеченным, и при кажущейся беспечности каждый видел, что за ними постоянно следят десятки пар глаз. Наконец, после долгого ожидания, из крайнего дома вышел старик, двинулся к ним, едва передвигая ноги. Армстронг сказал ему навстречу насмешливо: – Дед, ты бы лучше дочку, а еще лучше – внучку прислал! Мы бы с ней быстрее обо всем договорились. Старик остановился, лицо непонимающее, а Гай, который владел французским так же, как и английским, сказал приветливо: – Садишь, старик, раздели с нами ужин. Прости, что без спросу, но вы сами спрятались, а мы очень уж оголодали… Старик чуть приободрился, слыша родную речь, поклонился и сказал дребезжащим голосом: – Берите, что хотите, только оставьте нам жизни и не бесчестите наших женщин… Гай сказал с неловкостью: – Нам нужно совсем немного, а бесчестить никого не собираемся. |
