Алкоголь, обида, вожделение баюкали его. Вдруг оказались погасшими огни в зале. Толик уходил с обеими девушками под руки. В гардеробе не находился номерок в вывернутых карманах. Промерзлый до звона Невский понес страдальца наискось.

Телефонная будка заиндевела. Он разбудил Валю звонком:

– Я все знаю!..

– Что – все?

– Все. Сейчас к тебе приеду.

– Что случилось? Уже ночь, родители спят. Что случилось?

– А-а, спят…

Ненависть, одиночество, жжение одураченности мешали находить слова, и так ускользающие.

– Пошла ты…

Пи-пи-пи, пожаловалась телефонная трубка.

– Под-донок он.

– Почему? – мягко улыбнулся Звягин.

– Потому, что его вышибли бы из института, если б не папины связи. Потому, что занимает не свое место в аспирантуре…

– Твое, что ли?

– Мое! – с вызовом ответил тот. – Я получил красный диплом, шел вторым в потоке. И – не прошел… в аспирантуру по конкурсу. А он – еще бы: завкафедрой – папин друг, дальняя родня, свой клан.

Звягин сощурился: бывает интересно слышать то, что ты уже знаешь…

– …заморочит голову еще одной девчонке. Ненавижу всю эту породу устроенных в жизни подлецов.

– Вот и я подумал – чего ей зазря пропадать, – согласился Звягин.

– А вам, можно полюбопытствовать, что до нее?

– Люблю все красивое, – фатовато приосанился Звягин.

Толик глянул на часы в конце коридора и поежился.

– А вообще вы шантажист. Откуда фотография-то?

Кадр был щелкнут три дня назад в коридоре ее института. Хозяин фотолаборатории привел туда приятеля и отснял, когда студентки проходили мимо. Затем потратил полдня, подгоняя и шлифуя фотомонтаж: наложил изображение Вали, попавшей на снимок, на данную Толиком фотографию – он стоял у Невы в обнимку с приятелем.

Толик выковырял из бумажника семь рублей:

– Держите; все, что осталось от этого цирка в кабаке.

Звягин аккуратно расправил и спрятал деньги. Меценатом себя отнюдь не числя, весь груз материальных расходов он взвалил на Ларика: «Ты – заинтересованное лицо, тебе и платить, дражайший. А ты как думал? без денег, знаешь, ни в дугу, ни в Красну Армию».

– Благодарю за службу, – кинул он. – А где ты девок нашел?

– Да там же, снял в кабаке. Наплел им… А кр-руты, тц!..

«Второй раунд в нашу пользу. Едем дальше. Человек, который привык обманывать других, легко может быть обманут сам: он может поверить во что угодно, ибо полагает, что любой может обмануть».

– Приятный молодой человек. – Предъявил фотографию. – Да?

Она уставилась в недоумении. Подняла глаза:

– Что это значит?..

(Неестественная интонация. Точно неестественная.) (А как же ей быть естественной, если человек ничего не понимает впрямь?)

– Это значит, – он изобразил жесткую усмешку, – что твой бывший кавалер рыцарски уступил тебя мне. И даже угостил ужином в ресторане в знак своего расположения.

– Не понимаю…

– Слушай, не надо вешать лапшу на уши. Ты не умеешь врать.

– Не умею. Потому и не вру.

– Ты с ним долго была… знакома?

У Вали задрожали губы. Беспомощность и растерянность могли быть истолкованы как маскировка для сокрытия вины.

– Я не понимаю, что это значит! Он же сам тебе сказал, что принял меня за другую!

– Сказал одно, показал, как видишь, другое.