Шмуэль-Йосеф Агнон. О Мартине Бубере
Израильский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе Шмуэль Йосеф Агнон (1888, Бучач, Восточная Галиция – 1970, Израиль) познакомился с Мартином Бубером в Германии, куда в 1913 году приехал из Страны Израиля учиться и завоевывать свое место на литературном небосклоне. Еще раньше, в Стране Израиля определились литературные интересы Агнона как современного автора, обильно черпающего из сокровищницы еврейских религиозных книг, в том числе хасидских. Как известно, дед Бубера, Шломо Бубер (1827-1906), религиозный еврей и ученый, занимавшийся текстологией мидраша, тоже был родом из Восточной Галиции, а в зрелом возрасте проживал в Лемберге (Львове). Увлеченность хасидизмом и сходные биографические истоки – Мартин Бубер в детстве подолгу живал у деда – сблизили Агнона и Бубера, и после Первой мировой войны они вместе работали над книгой хасидских историй под условным названием Corpus Hassidicum, рукопись которой сгорела в июне 1924 года, когда в доме Агнона вспыхнул пожар. В том же году Агнон переехал в Страну Израиля, тогда как Бубер прибыл туда лишь в 1938 году. Оба они жили в Иерусалиме, но если Бубер уверенно шел по академическому пути и стал профессором в Еврейском университете в Иерусалиме, то Агнон к тому времени сделался одним из ведущих еврейских прозаиков. Несмотря на различие поприщ и взглядов на многие вопросы современной им истории еврейского народа, эти двое великих пристально следили за деятельностью друг друга и участвовали в обоюдных юбилейных чествованиях. Предлагаемые ниже три выступления Агнона в печати посвящены Мартину Буберу в разные периоды его жизни, а итог им подводят мемуарные заметки писателя. Все эти материалы, написанные на иврите, публикуются на русском языке впервые.
Мои воспоминания о Бубере
Я делю свои воспоминания о Бубере на две части. В одной расскажу о Бубере, которого я еще лично не знал, в другой – о Бубере, с которым общался лицом к лицу. Как заведено у мемуаристов, так и я поступлю и расскажу о том, что говорил Бубер и что говорили о нем другие. И несмотря на то, что я пишу воспоминания, не стану утруждать вас рассказами о самом себе, разве только для большей ясности понадобится припомнить и мое имя. Имя «Бубер» я услышал еще в юности. Староста главного дома учения в Бучаче купил у заезжего из другой страны книгопродавца мидраш «Шохер тов». Книга эта предназначалась для дома учения, но староста благоволил ко мне и дал мне ее на время, пока не появится переплетчик и не переплетет ее наново. С радостью и душевным трепетом я взял незнакомый мне дотоле мидраш и поспешил домой, где встал у окна и погрузился в чтение. То были псалмы с пояснениями, преданиям и притчами, псалом – и мидраш к нему, псалом – и мидраш. Когда я дошел до псалма «У рек вавилонских...», встали вдруг пред моими глазами левиты, повесившие на ивах свои арфы, когда злодей Навуходоносор потребовал от них спеть ему песни Сиона. Я увидел, как они протягивают вперед руки – пусть лучше им отрубят пальцы, только б не петь сионских песен на земле чужой. Зашел ко мне приятель, увидел, что глаза мои залиты слезами, и сколько я ни утираю их, они льются вновь и вновь. Взял у меня книгу, поглядел на титул и прочел вслух имя Шломо Бубера, напечатавшего этот мидраш. А потом сказал мне буквально так: Рабби Шломо Бубер усыпляет нас старыми мидрашами, но зато его сын Марчин Бубер (он произнес Марчин, как принято в Польше) пробуждает нас новыми словами. И не долго думая, мой товарищ принялся с жаром пересказывать мне те новые слова, что прочел недавно в одной из статей Бубера, переведенной на польский язык. Но печаль, охватившая меня из сострадания к левитам у рек Вавилонских, помешала мне вникнуть в содержание той статьи. Вскоре после того случая мой сосед, покойный Хаим Готфрид, большой человек, мудрец и знаток, сказал мне: Идем, покажу тебе нечто новенькое. |
