|
Сначала его чрезвычайно тешила красота этого видения, однако со временем он признал в нем злой дух. В видении Лойолы преломляются, по сути все аспекты нашей оптической темы, и возникает наиболее впечатляющая картина бессознательного с его рассеянным свечением. Легко представить себе смятение средневекового человека перед лицом в высшей степени "психологической" интуиции, особенно если ему неведомы ни догматический символ, ни адекватная аллегория из патристики, которые могли бы прийти на помощь. Но на самом деле Игнатий был не так уж далек от цели, поскольку множество глаз - это атрибут Пуруши, космического человека индусов. В Ригведе (10.90) сказано: "Пуруша - тысячеглавый, Тысячеглазый, тысяченогий Со всех сторон покрыв землю, Он возвышался (над ней еще) на десять пальцев". Моноим у арабов, согласно Ипполиту, учил, что Первый Человек (λνθρωπος) представлял собой монаду (μία μονάς), не составную (άσύνθετος), неделимую (άδιαιρετος), и в то же самое время, составную (συνθετή), делимую (διαρετή). Эта монада есть йота или точка (μ'ια κερα'ια), и эта мельчайшая из единиц, соответствующая кунратовской scintilla, имеет "множество лиц" (πολυπρόυωπος) и "множество глаз" (πολυόμματος). Причем Моноим основывается здесь главным образом на прологе к Евангелию от Иоанна. Подобно Пуруше, его первый Человек есть вселенная (άνθρωπος είναι τό πάν).
Такие видения следует понимать как интроспективные интуиции, которые каким-то образом врываются в сферу бессознательного, и вместе с тем как ассимилированные формы центральной христианской идеи. Естественно, этот мотив имеет тот же смысл и в современных снах и фантазиях, где он появляется то в виде звездного неба, то в виде звезд, отражающихся в темной воде, то в виде самородков золота или золотого песка, рассыпанного по черной земле, или же как ночная регата со множеством огней на фоне темной поверхности моря, как один-единственный глаз, глядящий из морских глубин или из бездны, как парапсихическое видение светящихся шаров и т.п. Поскольку сознание всегда описывалось в терминах, производных от характеристик света, вполне допустимо предположить, что это множественное свечение соответствует тончайшим феноменам сознания. Если свечение проявляется в монадной форме, как нечто единичное — звезда, солнце или глаз, оно легко принимает форму мандалы и, следовательно, должно быть истолковано как Самость. Это не имеет ничего общего с "двойственным сознанием", поскольку ничто не указывает на диссоциацию личности. Напротив, символы Самости имеют характер "объединяющих". |
