А Григорий Коробов умер, надорвавшись на работе.

На Краматорском металлургическом заводе служил талантливый русский металлург Михаил Курако. Он внес много своего, нового в устройство доменной печи. Советские металлурги называют Курако «великим доменщиком нашего времени».

Но в дореволюционные годы Михаил Курако так и не получил признания; многие его изобретения были присвоены иностранцами.

В то время на международных выставках возле образцов русской руды, чугуна и стали стояли фамилии не русских мастеров, а капиталистов — владельцев рудников и заводов. Часто к тому же и фамилии заводчиков звучали не по-русски. Англичанин Юз был хозяином крупнейшего металлургического завода Украины в Юзовке. Французскому капиталисту Гужону принадлежал самый большой в Москве металлургический завод, ныне «Серп и молот». Так и говорили тогда — «юзовская», «гужоновская» сталь. Медали и дипломы за отличную сталь или первоклассные стальные изделия выдавались устроителями выставки, само собой разумеется, тем же капиталистам.

Горняки, доменщики, сталевары, прокатчики, литейщики создавали владельцам рудников и заводов не только богатства, но и славу. На долю же тех, кто добывал руду, варил чугун и сталь, доставался лишь тяжкий, каторжный труд, а часто увечье и нищета.

У забора одного из московских металлургических заводов вплоть до самой революции просил подаяния высокий седой человек в синих очках.

Когда-то этот нищий был замечательным литейщиком, но брызги расплавленного металла попали ему в глаза, и он ослеп. Суд не присудил ослепшему литейщику даже маленькой пенсии.

Через небольшую реку Яузу в Москве перекинут мост. Раньше здесь была граница между богатым центральным кварталом города и бедной, нищей московской окраиной. Сейчас по обе стороны этой реки поднялись новые дома — один краше другого. А на берегу Яузы красуется самый высокий в Москве жилой дом.

Праздничные колонны рабочих Московского металлургического завода «Серп и молот», расположенного как раз за Яузой, направляясь на Красную площадь, обязательно проходят через старый мост, и люди еще издали любуются домом-великаном.

Но вот колонна подходит к мосту. На минуту обрываются, стихают песни, замолкает оркестр. Знаменосец — самый лучший сталевар или прокатчик завода — чуть склоняет тяжелое заводское знамя, украшенное орденами.

Перед кем же склонил свой стяг знаменосец?

С памятной доски, прибитой к мосту, глядит на проходящих, словно живой, молодой рабочий в кепке и косоворотке: это Астахов — бывший слесарь фасонно-литейного цеха завода Гужон, ныне «Серп и молот». В его честь мост через Яузу и называется нынче Астаховским.

Старейшие рабочие, служившие еще при Гужоне, хорошо помнят Иллариона Астахова. А некоторые из них были даже свидетелями его героической смерти в феврале 1917 года, когда Астахова убил полицейский, стрелявший в толпу.

Астахов отдал свою жизнь за народное счастье.

Минует колонна мост, и снова заиграет заводской оркестр. Знаменосец с гордостью оглядит прикрепленные к алому полотнищу ордена Ленина и Трудового Красного Знамени и высоко над собой поднимет заводской стяг.

Слава нынче принадлежит тем, кто ее завоевал.

На Московском металлургическом заводе «Серп и молот» более тысячи рабочих и инженеров награждены орденами и медалями Советского Союза.

Вот идет во главе заводской колонны директор завода, бывший рабочий. Неподалеку от него шагает другой знатный металлург — мастер лучшего в стране прокатного стана.

А дальше, в одном ряду, плечо к плечу, шагают прославленные металлурги, удостоенные Сталинской премии. Среди них — инженеры, мастера, сталевары.

В тот же праздничный майский, а может быть, ноябрьский день и в других городах и рабочих поселках нашей страны выходят на праздничную демонстрацию горняки Урала, Криворожья, Камышбуруна, сталевары и прокатчики Сталинска и Магнитогорска, Днепропетровска и Макеевки…

Сверкает в рядах демонстрантов золото и серебро наград— сто тысяч советских металлургов отмечены орденами и медалями за долголетнюю безупречную работу, за самоотверженный труд.