|
Но последнее имеет место лишь в том случае, если человек проживает свою жизнь столь исчерпывающе полно и с такой отдачей, что для него больше нет никаких безусловных жизненных обязательств, а потому на пути внутреннего превосходства над миром нет больше ни одного желания, которым нельзя было бы пожертвовать без всяких сомнений. В этом отношении бесполезно клеветать на самого себя. Кто еще в плену, тот еще одержим. А когда кто-то одержим, всегда найдется сила, которая им овладеет. ("Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта" .) Совсем не одно и тоже, называть ли нечто "манией" или "богом". Служить мании – предосудительно и недостойно, а служить богу – в силу покорности чему-то более возвышенно Невидимому и Духовному – гораздо целесообразнее и притом перспективнее, потому что персонификация уже сама по себе обусловливает относительную реальность автономной подсистемы, а тем самым – возможность ассимиляции и ирреализации сил, управляющих жизнью. Там, где не признают бога, рождается мания эгоизма, а мания превращается в болезнь.
Йога предполагает признание существования богов как нечто само собой разумеющееся. Поэтому ее сокровенное учение предназначено лишь для того, чей свет сознания сумеет отрешиться от сил, управляющих жизнью, чтобы вступить в последнее, неделимое единство, в "центр пустоты", где "обитает бог максимальной пустоты и жизненности", как выражается наш текст . "Чтобы внять этому, нужно тяжко трудиться на протяжении тысячи эонов". Очевидно, что покрывало Майи невозможно прорвать простым умозаключением – необходима основательная и длительная подготовка, состоящая в том, чтобы все грехи, совершенные в жизни, были верно сочтены. Ибо покуда существует полная плененность "cupiditas", покрывало не поднято, а высота бессодержательного, лишенного иллюзий сознания не достигнута, и наколдовать ее фокусами и хитростью невозможно, Это идеал, окончательно реализующийся лишь в смерти. А до той поры будут существовать реальные и относительно реальные фигуры бессознательного.
В. АНИМУС И АНИМА
К фигурам бессознательного, согласно нашему тексту, относятся не только боги, но также Анимус и Анима. Слово "hun" Вильхельм переводит как "Анимус" – понятие animus и впрямь прекрасно соответствует слову "hun", иероглиф которого сложен из знаков "облако" и "демон". "Hun", таким образом, значит "облачный демон", высшая душа дыхания, принадлежащая к началу ян, а потому мужская. После смерти "hun" подымается вверх и становится "schen", "расширяющимся и открывающим себя" духом, или богом. Анима, звучащая как "po", пишется знаками "белый" или "демон", таким образом, она – "белый призрак", низшая, хтоническая телесная душа, принадлежащая к началу инь, а поэтому женская. После смерти она опускается вниз и становится "gui", демоном, что чаще всего объясняют как "возвращающееся" (а именно, на землю), revenant, привидение. Тот факт, что Анимус и Анима после смерти разделяются и идут каждый своим путем, доказывает, что для китайского менталитета это различные психические факторы, которые и действуют явно по-разному, хотя изначально они суть одно в "едином, действующем и истинном существе", однако в "жилище творения" их двое. "Анимус – в небесном сердце, днем он обитает в глазах (т.е. в сознании), всю ночь напролет грезит о сокровенном". Он – то, что "мы получили от великой пустоты, что с началом всех начал обрело облик". Анима же есть "сила тяжести и мрака", привязанная к телесному, плотскому сердцу. Ее деятельность состоит в "наслаждениях и гневных побуждениях". "Тот, кто при пробуждении мрачен и погружен в себя, скован Анимой". |
