В связи со скоропостижной кончиной митрополита Герасима место опять освободилось. Но свято (простите за каламбур) место, как гласит народная мудрость, пусто быть не может. Великий князь Московский Василий II Темный опять выдвигает альтернативную кандидатуру — своего ставленника Рязанского епископа Иону. И вот Иона едет в Константинополь...

Но Константинопольскому патриарху наш князь Васька — не указ, и он решает назначить митрополитом всея Руси не какого-то выдвиженца «Единой Московии» Иону, а некоего «своего» кандидата — того самого Исидора... Родом то ли грека, то ли болгарина. В то время остро стоял вопрос об унии: об объединении Западной и Восточной церквей. Подготовка унии шла на Флорентийском соборе, и многим, в принципе, казалось, что уния — дело буквально завтрашнего дня.

Однако — как, впрочем, и всегда — ключевым вопросом в этом деле был не вопрос о вере, а вопрос о власти. Католики настаивали на прямом подчинении всех верующих Папе Римскому. Пусть, мол, православные сохраняют привычные им обряды, бог, как говорится, с ними, однако «по административной линии» — подчиняются Папе. Так под красивой идеей объединения («унии») православному миру «светило» постепенное переподчинение Западу, сначала — в делах духовных...

В пока еще православном Константинополе тоже были свои политические расклады: там наивно верили, что Папа Римский после унии поможет войсками против турок.

Вновь назначенный московский митрополит Исидор, оставаясь греческим патриотом, тоже, видимо, искренне верил в эту помощь. Действуя вопреки воле Василия Темного и, в общем-то, общественным настроениям на Руси того времени, он последовательно делал все возможное для присоединения к унии и Москвы.

Итак, «убежденный униат» Исидор едет в Рим, где получает от Папы сан кардинала и звание «легата от ребра апостольского» для всех северных стран. На пути обратно в Москву в Кракове и Львове он объявляет о соединении церквей и совершает литургии в латинских храмах.

В Москву он возвращается весной 1441 года. Перед ним несут латинский крест («крыж», как тогда говорили русские), на первой же литургии митрополит вместо восточных патриархов вдруг начинает поминать Папу Римского.

И вот тут в дела церковные вмешался лично сам Великий князь.

— Волк-хищник ты! — зарычал «из зала» (если верить летописи) Великий князь Василий Темный и обозвал еще Исидора прилюдно земляным червяком, а именно — лжепастырем, еретиком и губителем христианских душ.

Для Великого князя, конечно, это тоже был не вопрос религиозных тонкостей, а вопрос государственной измены. Он велит посадить Исидора в заключение в Чудов монастырь.

А в Москве был созван орган местного церковного самоуправления — Собор архиереев Русской церкви. И этот Собор отправил в Константинополь письмо с требованием признать право Собора русских епископов самим избирать себе митрополита, без участия константинопольского патриарха. Произошло невиданное, неслыханное: именно тогда Русская православная церковь стала САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ. Своего патриарха пока еще не было, но рязанский епископ Иона «наречен в митрополиты» не вышестоящей инстанцией — патриархией, а собором русских епископов.

Скорое падение Константинополя в 1453 году как бы подтвердило правоту претензий русских православных. Столица православия приняла унию и почти сразу оказалась захваченной «погаными»! Можно ли было тогда средневековому, истово верующему русскому человеку представить себе более убедительное доказательство неправедности Константинополя, падшего «Второго Рима», и неотвратимости кары Господней?!

Что же до самого Исидора.