Мы (т. е. не мы с вами, дорогие читатели, а исполнительная власть в российских губерниях) склонны с удивительной стойкостью цепляться за старые советские названия городов и весей. Если бы они еще были созданы, построены в годы советской власти, как, например, Комсомольск-на-Амуре или Новокузнецк, так это еще имело бы некое логическое обоснование. В конце концов, созидатель, основатель города имеет полное моральное право назвать его, как считает нужным. Но ведь на 90 % в 20–30 гг. XX века просто переименовывались старые улицы и города, вычеркивались из исторической памяти древние, исконно русские названия, либо названия, осознанно данные строителями при основании населенных пунктов. Так почему-то Екатеринодар стал Краснодаром, Вятка — Кировом, а Большая Алексеевская улица в Москве (названная так в память стоящего на улице храма) — Большой Коммунистической. Московская улица Новоиерусалимская, ведущая (!) к Новоиерусалимскому монастырю, одной из величайших святынь Руси, превратилась в Улицу 1905 года, улицу булыжников и пролетариев. Кто не знает дословного перевода с латыни понятия «пролетарий», поясню: так римляне называли бомжей и забулдыг, не имеющих никакой собственности и, соответственно, никаких гражданских прав и обязанностей. В том числе, лишенных главной священной обязанности гражданина Рима с мечом в руках защищать СВОЮ РОДИНУ. Какой, рассуждали древние, защитник из «пролетария»? У него ни дома, ни земли, ни семьи толком. Что он будет защищать? Ему дай оружие, так не дай бог он к врагу перебежит. Такого воина еще охранять надо. Заградотряд с пулеметами — позади строя!

Так вот, вернемся к именам наших городов и улиц. Этих безумных «советских» примеров — тысячи. В общем, тема настолько серьезна, что сноской по тексту здесь дело не обойдется. Придется писать отдельную главу. Думаю, вы найдете ее в этой серии.

Четко видны три этапа русско-французских войн.

Первый этап: Итальянский поход. Он завершился, казалось бы, вничью для российско-австрийской коалиции. Но все столкновения французов непосредственно с корпусом А.В. Суворова неизбежно заканчивались для них плачевно.

Второй этап: Аустерлиц, войны России вместе с союзниками. Этот этап выиграли французы. Но отметим: русская армия буквально «придана» австрийцам. Мнение Кутузова, до последнего момента не желавшего начинать битву при Аустерлице, полностью проигнорировано. Фактически он отстранен от командования. Поэтому правильнее говорить не о поражении коалиции, а о поражении прусской и австрийской армий, несмотря на «придачу» им в подкрепление русской армии.

Третий этап: Прёйсиш-Эйлау — Фридланд, опять ничья.

Это при том, что войны велись на территории Европы. Война шла далеко от дома. Но разбить русских никак не удается, Россия проводит независимую политику, сближается с Англией.

Россия была ОПАСНА. Настолько опасна, что Наполеон начал постоянно обвинять ее в агрессии.

Вот важное замечание. Пик русского могущества в первой четверти XIX века вызывает аналогию с пиком советского могущества середины XX века. В обоих случаях подписывались похожие мирные договоры между будущими противниками и воюющими сторонами.

Я имею в виду пакт Молотова-Риббентропа накануне Великой Отечественной войны и Тильзитский мир — договор между Наполеоном и Александром. Оба договора были подписаны в канун Отечественных войн — 1812 года и Великой Отечественной.

В Тильзитском мире, о чем очень мало известно, так же, как позднее в пакте Молотова-Риббентропа, содержались секретные пункты. Был подписан так называемый секретный протокол. По этому протоколу российская сторона — я имею в виду императора Александра — получала свободу действий в зонах своих интересов.