Во всяком случае, Винченцо Пастиззи так бы и поступил. Он, спотыкаясь, выходил из депо, где часто проводил ночь, и сейчас ему надо было срочно найти полицейского. И он бы нашел, не заметь его Роберт Монтези. Младший из братьев Монтези призвал нечто невидимое и ужасное, оно проникло в тело Винченцо и пожрало его сердце. Если бы этого не произошло, он бы поднял тревогу. Конечно, никто в Риме не поверил бы Винченцо Пастиззи, но он мог бы рассказать.

К полудню Джанкарло Гарбарино и Лиам Малкеррин вместе покинули Ватикан, последние бойцы уже заканчивали посадку в поезд под присмотром сестры Марии Магдалины и Роберта Монтези, а Исаак и Томас давали последние указания своим ватиканским отрядам, воспользовавшись сотовыми телефонами. Конечно, телефонные линии могли прослушивать, но братья считали, что их враги слишком самонадеянны и ничего не подозревают, а шпионаж никогда не был их козырем.

Когда прибыли Гарбарино и Малкеррин, поезд уже был готов к отправлению. Оба улыбались.

Вот уже несколько лет брат Паоло верно служил Папе, довелось ему работать и у его предшественника. Паоло считал себя простым человеком, он просил у жизни и у Бога совсем немного, как научил его отец. Крышу над головой, пищу, чтобы утолить голод, теплую одежду и возможность Ему служить. Он был доволен жизнью и даже позволил себе немного гордиться своей работой, ведь Паоло заботился о человеке, который ближе всех был к Богу. Паоло заботился, чтобы Папа мог никогда не думать, что надеть на себя и что съесть на ужин, чтобы он не беспокоился о покупке билетов и не планировал время для публичных выступлений. Папа лишь отвечал за благополучие миллионов верующих и души смертных всего мира. Ну, а Паоло заботился о Папе.

Остальное значения не имело. Паоло не раздражало ворчание Папы, в конце концов, Папа был уже старым человеком, это часто бывает с людьми его возраста. Конечно, с тех пор как Паоло стал секретарем, он лишился многих иллюзий, но это также его не волновало. С точки зрения Паоло, Папа слишком много времени уделял проблемам внутренней и внешней политики, пытаясь оказывать влияние на католический мир, но секретарь и не думал порицать Папу. Пути Господни неисповедимы — так было и так будет всегда.

Думая об этом, Паоло вошел в библиотеку-кабинет. Понтифик очень любил эту комнату и часто засыпал в кожаном кресле с книгой в руках или погрузившись в размышления, особенно часто так бывало после чашки чая. В последнее время Папа плохо себя чувствовал, ему было полезно отдыхать. В конце концов, ведь он так же "смертен, как любой другой человек…

— Non е che lui si faceva piu giovane, — пробормотал Паоло себе под нос.

И он не становится моложе.

Паоло тихонько постучал, чтобы убедиться, что его святейшество спит. Как обычно, ответа не последовало. Он осторожно повернул ручку и слегка толкнул дверь, держа в руке одеяло. Паоло всегда накрывал старика, когда тот засыпал. Небольшой сквозняк — и Папа простынет, это ни к чему при его здоровье, а ведь он отказывается надевать носки на ночь. Паоло не знал, что с этим делать.

Секретаря удивила царившая в комнате темнота. Шторы были опущены, свет выключен. Его святейшеству было совершенно все равно, где спать, и он охотнее спал в своем кабинете, чем в спальне.

Паоло улыбнулся и развернул одеяло, тихо подошел к окну и чуть-чуть раздвинул шторы, чтобы впустить в комнату немного света Он повернулся и увидел Папу, опустившего голову на письменный стол. Сначала Паоло показалось, что он не видит ничего особенного.

Секретарь остановился, склонил голову набок, пытаясь понять, что же его встревожило. Наконец он сообразил. Папа должен был опустить голову на ело-женные на столе руки, а они висели вдоль тела, голова неловко упиралась в стол.

На столе растекалась лужа крови.

— Матерь Божия! — вскричал секретарь.

Паоло бросился к креслу, едва не поскользнувшись в луже крови, он только сейчас увидел жуткую рану на горле Римского Папы.