Так печально кончился стрелецкий «бунт на коленях». Но чаще всего власти к таким бунтам относились скорее с пониманием. Лучше ведь бунт на коленях, чем с оружием в руках.

Обратимся к нашей великой литературе. Возьмите классическое из Пушкина, из его «Бориса Годунова»: «Народ безмолвствует». Часто эти слова используются для обоснования старого мифа о русском долготерпении и покорности. Но по какому поводу «безмолвие»?

Л. Головин «Портрет Ф.И. Шаляпина в роли Бориса Годунова». 1912 г.

Народ не одобрял ни этого, по сути, неплохого царя, ни тех, кто расправился с его семьей

Да очень просто: бояре во главе с князем Мосальским входят в дом, где находятся вдова и взрослые дети Бориса Годунова. Народ слышит из дома женский визг, пытается вмешаться, но двери заперты.

«(Отворяются двери. Мосальский является на крыльце)

Мосальский

Народ! Мария Годунова и сын ее Федор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы. (Народ в ужасе молчит.) Что ж вы молчите? Кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!

Народ безмолвствует».

Пушкинское «народ безмолвствует» используется и историками, и литературоведами как доказательство покорности и кротости народа, его безразличия ко всему.

Но молчат-то когда? Когда только что объявлен новый царь! Здесь крик народа просто обязателен, он входит в принятый сценарий политических игр.

Так французские дворяне, узнав о смерти короля, произносили принятую традицией формулу: «Король умер, да здравствует король!» Эта формула возглашалась на собраниях дворянства при больших скоплениях людей. Слова «Да здравствует король!» полагалось подхватывать хором, обращая к будущему королю лица, простирая правые руки. Многие в таких случаях опускались на левое колено, в том числе и дамы — необходимая демонстрация лояльности. И попробовал бы дворянин не участвовать в подобном церемониале! Отказ кричать вместе со всеми сразу сделал бы его если не государственным преступником, то в лучшем для него случае личным врагом нового монарха.

А если бы целое дворянское собрание не стало бы кричать «Да здравствует король»? Значит, члены этого собрания — против нового короля? Может, они разжигатели династической войны? А может быть, вообще «преступники короны», изменники, которых необходимо разоружить, заточить и хорошенько допросить, чтобы разузнать, как именно и для чего они злоумышляли против Французского королевства.

Позвольте… Но ведь точно такое же действие и совершает народ в произведении А.С. Пушкина. Народ прекрасно понимает, что он делает, и логика его поведения была хорошо понятна во времена Пушкина, — это к нашему времени она подзабылась. Народ ДЕМОНСТРАТИВНО отказывается кричать свое «Да здравствует!» царю, которого сажают на престол бояре и князья… но которого народ не считает ИСТИННЫМ. Настанет день, и народ взбунтует, предельно ясно показывая, что он думает об узурпаторе. Пока он «всего лишь» молчит.

Восстание становится логическим продолжением нравственного осуждения — то есть «безмолвствования народа». Громовой выстрел из пушки пеплом Гришки Отрепьева, того самого, которого Мосальский велел величать государем Дмитрием Ивановичем, и есть прямое продолжение этого леденящего, мертвого молчания.

И в этом, и в других случаях русский народ умел и не боялся высказать свое мнение, совершенно не обязательно совпадавшее с мнением начальства. Так что со стороны начальства было очень неразумно не прислушиваться к «мнению народному».

Традицию «бунта на коленях» можно проследить в самых неожиданных исторических эпизодах.