— Касается. Майкл Саттон был моим другом.

Он первый раз заметил пистолет в моей руке и кивнул.

— Эта штука заряжена?

— Ну, я бы выглядела глупо, если бы нет.

Джон небрежно достал из кармана пистолет и навел на меня.

— Убирайся отсюда, пока я тебя не застрелил.

Я состроила физиономию, которая, надеюсь, выражала смирение и сожаление.

— Извини, что поднимаю шум, но моя точка зрения такая. Могу поспорить, что Саттон был единственным в твоей жизни, кого ты убил намеренно и хладнокровно. Мне, с другой стороны, приходилось убивать неоднократно. Не могу назвать точное число. Я стараюсь не считать, потому что это заставляет меня выглядеть как злодейка. А я не злодейка.

— Да пошла ты…

— Я не хочу показаться расисткой, но то, что здесь у нас делается, называется «мексиканская ничья».

Он улыбнулся. — Верно, вопрос только в том, кто из нас выстрелит первым.

— Вот именно.

Я выстрелила в его правую руку. Пистолет взлетел и приземлился в траве. Уокер подпрыгнул, а Джон закричал от боли и упал на землю. Я могла показаться хорошим стрелком, но правда была в том, что он находился не больше, чем в пяти метрах, так что особое мастерство не требовалось. Наводи и жми на курок, чего уж проще.

— Боже мой, — сказал Уокер. — Ты подстрелила парня!

— Это он говорил о том, чтобы выстрелить первым.

Я достала из сумки носовой платок и наклонилась, чтобы поднять пистолет Джона. Аккуратно завернула, чтобы сохранить отпечатки.

Джон перевернулся и встал на колени. Он наклонился вперед, почти касаясь головой земли, и схватил свою простреленную правую руку левой. Он смотрел, как течет кровь, с серым лицом и учащенным дыханием.

— С тобой все в порядке, — сказала я ему и повернулась к Уокеру. — Дай мне твой галстук, и я сделаю жгут.

Уокер дрожал, его руки тряслись, он с трудом развязал узел галстука и протянул его мне.

Джон не оказывал никакого сопротивления, я сделала скользящий узел и закрепила галстук вокруг его руки. Это только в кино плохие парни продолжают стрелять. В реальной жизни они садятся и ведут себя хорошо.

— Не могу поверить, что ты это сделала, — сказал Уокер.

— Он тоже.

— Мы не можем оставить его здесь без помощи.

— Конечно, нет. — Я протянула ему ключи от машины.

— Мой «мустанг» стоит внизу. Поезжай на ближайшую станцию обслуживания, позвони в полицию и расскажи, где нас найти. Заодно попроси прислать скорую. Я подожду здесь с твоим дружком, пока ты вернешься.

Он взял ключи и помедлил, глядя на меня.

— Ты спасла мне жизнь?

— Более-менее. Как насчет чистой и трезвой жизни? Это тяжело. Собираешься продолжать?

— Все замечательно, — сказал он смущенно. — Я продержался десять дней.

Я протянула руку и сжала его плечо.

— Молодец.

Эпилог

Джон Корсо нанял адвоката с пятизвездочной репутацией, который занят подготовкой его дела, рассылая ходатайства направо и налево и трубя в прессе о желании клиента выложить перед судом все факты, чтобы очистить свое имя.

Это вряд ли. Когда дело дойдет до суда, он, несомненно заявит, что Уокер был главарем и сознался только для того, чтобы спасти свою задницу. Дело будет тянуться годами. Суд займет недели, и будет стоить налогоплательщикам целое состояние. И кто знает, может быть, в конце концов, сбитые с толку и обведенные вокруг пальца присяжные вынесут решение в пользу защиты. Такое случается сплошь и рядом.

Что касается Уокера, отпечаток пальца на письме с требованием выкупа оказался его.