— Каков его ресурс? — почесывая затылок, спросил Хартинг.

— Два часа обещаю, — твердо сказал монах.

— Тогда я пошлю еще людей, чтобы наверняка что-то обнаружить.

Большой Тунец, сидя рядом со мной, встрепенулся.

— Вдоль дороги до Колорадо нет ни одной зачуханной деревушки, где можно спрятаться, — с видом знатока сказал он, поглядев на меня. — А если отойти подальше, миль так на пять, можно наткнуться на отшельников.

— Что за отшельники? — я призадумался.

— Да адепты «Потерянной церкви», — хмыкнул контрабандист. — Поклоняются до сих пор старику Христу, чтят его заповеди.

— Несчастные люди, — пробормотала Милашка Солли, сидящая за Большим Тунцом. — Они до сих пор не поняли, что произошло? Бог умер.

— Он помер уже давно, — охотно откликнулся Тунец. — Еще до катастрофы. А людям надо за что-то держаться на грешной землице. Вот и цепляются за божьи изречения. Но мне плевать, кто предоставит мне ночлег. Что-то не прикалывает меня сидеть на жопе и ждать мета-волков. Рейнджерам похрен, они с оружием, будут спасать только себя. А кто мою шкуру обережет?

— Я гляжу, ты разговорился, — Хартинг проявил любопытство, глядя на нашу оживленную беседу. — Откуда ты знаешь, что на этом перегоне есть поселения отщепенцев?

— Я же контрабандист, шериф, — пожал плечами Тунец. — Мне положено знать то, о чем не догадывается правительство конгломерата.

— Бывал здесь?

— В этих местах — точно нет. А вот южнее есть ветка, ведущая к мексиканцам. Но доподлинно известно, что ближе к границам европейского сектора находятся поселки христиан. Но до них добраться тяжеловато. Овраги, осыпи, опасность наткнуться на бандитов…

— Бандиты? — засмеялся шериф. — Почему же они сектантов не трогают? Что-то с логикой у тебя непорядок, Тунец!

— Откуда мне знать? — пожал плечами контрабандист. — Так говорят, а я не проверял. Может, откупаются ценными вещами…

Я обратил внимание на монаха, во все уши слушавшего этот разговор. За все время не задал ни одного вопроса, чертов святоша. Наслышан о непримиримых отношениях между Орденом Избранных и церковной верхушкой, пытающейся зацепить разбегающуюся по различным закоулкам паству. Что они не поделили — одному дьяволу известно. Стараюсь не влезать в религиозные и магические распри. Себе дороже выйдет.

Послышался топот копыт. Из-за небольшого холмика, нависавшего над дорогой, где уныло застыл дилижанс, вылетели два всадника. Это вернулись рейнджеры, отправленные Хартингом на поиски подходящего ночлега.

— Шериф! — крикнул один из них, придерживая шляпу рукой. — В трех милях отсюда мы обнаружили постройки! Пара зачуханных курятников и церковь!

— Я же говорил, — тихо произнес Тунец и в избытке радости толкнул меня плечом.

— А люди? Есть там кто-нибудь? — неожиданно заинтересовался монах.

— Никого нет! Одни кости по округе разбросаны! — браво доложил второй всадник.

— Чьи кости? — прорычал шериф.

— Не разглядели точно. Возможно, лошадиные. Или коровьи.

Рейнджеры продолжали гарцевать в седлах. Шериф стянул с себя шляпу и сделал несколько шагов в одну сторону, потом — в другую. Видно, что он колебался. Какой бы сволочью Хартинг не был, но озабоченность за жизнь своих людей затмевала его паскудную натуру.

— Парни! — заорал он, махая шляпой над головой.